Эдельберт Холль - Агония Сталинграда. Волга течет кровью

Я искренне ответил на рукопожатие. Я был убежден, что моя судьба лежит в руках высшего существа, без которого мы все ничто. Не было смысла воображать, что можно избежать ответственности за то и это. Когда Господь назначает последний твой миг, бесполезно умолять или молиться, так что нужно быть готовым. Присяга, которую я принес фюреру, народу и Фатерлянду, всегда останется священной, особенно с тех пор, как я добровольно принес ее в 18 лет.

В тот вечер я ответил на письмо из дома. Ночью снова слышался звук моторов «швейных машинок».

Штаб XIV танкового корпуса:17.45 28 октября 1942 г. Штурмовые группы 276-го гренадерского полка еще имеют связь с северным крылом штурмовых полков, обезопасили северный фланг и очистили изрытую снарядами территорию вдоль железной дороги в районе северо-западного угла квадрата 54…

29 октября 1942 г.

29 октября обещало быть ясным днем. Солнце появилось на востоке, и, несмотря на то что ночи были уже холодные, можно было – насколько возможно – согреться в его лучах. Я часто обращался мыслями к своей роте.

На прогулке у блиндажа я увидел лежащие там и сям небольшие мины. Они были круглыми, примерно десять сантиметров в диаметре, и из них выступали проволочные стержни. Задень эти стержни – и мина взорвется. Я доложил об увиденном командиру, который распорядился искать эти опасные сюрпризы.

Когда я с должной осторожностью осматривал эти штуки, обер-ефрейтор из штаба полка спросил меня:

– Герр лейтенант, что это?

– Это небольшие мины, которые «Иван» сбросил прошлой ночью со «швейной машинки» (непонятно, что это было. В СССР не производилось ничего подобного, устанавливать мины с самолета придумали как раз немцы – бомбы SD-2 можно было установить на подрыв в воздухе, при падении или когда на нее наступит солдат противника. Да и взрыватель с проволочными усиками скорее похож на немецкий Z-35, от мины-лягушки. – Прим. пер. ).

– Они опасны? С виду ничего страшного.

– Еще как опасны! Обходи их подальше! Все, что мы не знаем и что исходит от «Ивана», – опасно.

– Ну, вряд ли они столь опасны.

– Предупреждаю: держи лапы подальше от них.

Он ушел, но явно не был убежден моим предупреждением.

В полдень пришел и доложил полковнику об отбытии в «особый отпуск» первый кавалер Рыцарского креста в полку, капитан третьего батальона гауптман Артур Риттнер. Риттнер особо отличился в боях за Южный Сталинград. Мы были рады за него. Гауптман Риттнер был «двенадцатником» (солдатом, подписавшим 12-летний контракт) и прошел подготовку в рейхсвере.

Часть моих учителей тоже прошли подготовку в рейхсвере – например, мой первый командир роты. Без рейхсверовских кадровых солдат наши вожди не смогли бы создать вермахт за такое короткое время.

Когда гауптман Риттнер убыл в отпуск, он забрал с собой письма на родину, которые он отошлет из Бреслау. Мы решили, что это ускорит письмам дорогу до адресатов. Были и другие счастливые новости. Мой старый заслуженный командир, майор доктор Циммерман, получил Германский крест в золоте. Он все еще был в отпуску по болезни.

30 октября 1942 г.

30 октября мы приняли делегацию из соседнего полка 16-й танковой дивизии. Она состояла из командира 79-го панцергренадерского полка, оберста Райниша, с адъютантом, обер-лейтенантом Брендгеном. С ними было еще несколько человек. 79-й полк тоже участвовал в тяжелых боях и – как и мы – понес серьезные потери. Теперь они подпирали нас слева. За вычетом двух полковников, они были моими земляками из долины Рейна и Вестфалии. Знакомый говор звучал в ушах, как музыка. Главной темой разговора полковников было положение в секторах обоих полков и как тяжело в этих условиях удерживать позиции на направлении от Рынка и Спартаковки к Волге. Оберст Райниш считал, что этот сектор можно назвать «маленьким Верденом» – там вряд ли найдется квадратный метр, не изрытый бомбами и снарядами. Кроме того, этот факт не давал использовать там танки. Вражеское сопротивление в этом районе все еще не было сломлено.

Было интересно увидеть обоих командиров полков. Оберст Райниш был родом из Штайермарка и имел предупредительные манеры. Мой командир, оберст Гроссе, немногим от него отличался. Для меня они были «кавалеристами старой школы», у которых я мог только учиться. Гости пригласили нас нанести ответный визит, признавая, что общая ситуация это позволяет. Оберст Гроссе сказал, что он будет рад. Позже он сказал нам: «Всегда хорошо лично знакомиться с товарищами из других частей. Это важно для последующих боевых действий». Я мог с ним только согласиться.

31 октября 1942 г.

Октябрь подошел к концу. А бои в городе продолжались. Не было почти никакого продвижения вперед. Мы были слишком малочисленны, чтобы снова двигать нас в бой. Нас хватало только на то, чтобы держать позиции в тихом секторе.

Полтора месяца назад у устья Царицы, когда мы почти непрерывно наступали, я писал жене: «…еще несколько дней, и мы возьмем Сталинград».

Теперь надвигалась зима. Чтобы взять оставшуюся часть города, нужно было вводить в бой свежие силы. Боевой дух у солдат был высок, и мы полностью доверяли нашему командованию.

Звонком из дивизии нас предупредили о визите генерала Пфайфера. Он командовал дивизией со времени печального происшествия с нашим первым командиром, генералом от инфантерии Фолькманом. Мне приказали сделать доклад командиру. Оберст Гроссе ответил на мои поздравления и сказал с улыбкой:

– Полк должен назначить офицера для курсов командиров рот в Берлин-Дёберице. Курсы проходят с 6 декабря 1942 г. по 16 января 1943 г. С 22 декабря по 2 января курсанты получают рождественский отпуск. Полк направил ваше имя. Это в знак признания ваших заслуг. Я знаю, что осенью 1940-го вы прошли подобные курсы в дивизии в Оберлаузице. Однако новые курсы патронируются ОКХ и будут полезны для вашего личного роста. Кроме того, если вы во время курсов прочитаете три лекции, то вам дается пять дополнительных дней особого отпуска.

Я не очень вдумывался в то, что слышу, и даже был ошеломлен, что позабавило командира. Лейтенант Хоффман был уже в курсе и поздравил меня с откомандированием.

Появился связной и, задыхаясь, доложил: «В лесу – метрах в ста отсюда – обер-ефрейтора Корнека миной разорвало на куски!» Опасаясь худшего, я поспешил на место. Мои опасения подтвердились: это был тот самый парень, который позавчера так интересовался этими проклятыми минами, хотя я настойчиво указывал на их опасность. Об этом происшествии нужно сообщить во все части! Людям на фронте просто необходимо проявлять осторожность.

Командир дивизии прибыл сразу после 13.00. Его сопровождал наш полковой адъютант, только что вернувшийся из отпуска. После рапорта нашего полкового командира генералу оба – с адъютантами – вошли внутрь командного пункта. Лейтенанта Хоффмана и меня пригласили зайти. Текущую ситуацию обсуждали у карты. Генерал сказал, что в каждом полку боевой состав рот растет за счет выздоровевших, непрерывно поступающих из госпиталей. Однако он также считал, что их слишком мало и что ожидается свежее пополнение с родины.

Читать дальше