Арсений Замостьянов - Гений войны Суворов. «Наука побеждать»

В двух частях «Науки побеждать» — «Вахт-параде» (более раннее название «Учение разводное») и «Разговоре с солдатами их языком» Суворов методично и подробно описывает технику боя, используя старинный военно-учебный принцип «делай, как я». Вот Суворов прописывает сценарий действий солдата: «Для пальбы стреляй сильно в мишень. На человека пуль двадцать; купи свинцу из экономии, немного стоит. Мы стреляем цельно; у нас пропадает тридцатая пуля, а в полевой и полковой артиллерии разве меньше десятого заряда…» Это говорит человек, досконально изучивший, почём фунт лиха в солдатской жизни. Суворовские «руководства к действию» помогли многим в тогдашней армии. Как помогли и громогласные похвалы непобедимого генерала, щедрого на награды истинным героям. Он завершает «Три воинские искусства» вдохновенной здравицей, которая поднимала боевой дух не хуже доброй чарки: «Чистота, здоровье, опрятность, бодрость, смелость, храбрость, победа. Слава, слава, слава!» Сотни тысяч солдат, офицеров и унтер-офицеров российской армии нескольких поколений знали суворовский «Разговор с солдатами» наизусть. Советы Суворова были подлинной наукой побеждать, выручавшей на поле боя, спасавшей от гибели. Истоки суворовской стилистики — в фольклоре, в речах героев Древней Руси. По прочтении «Науки побеждать» вспоминаются слова князя Святослава: «Да не посрамим земле Русские, но ляжем костьми, мёртвые бо срама не имам». Суворов учился у истории своего народа. Прямым предшественником Суворова был, разумеется, Пётр Великий. Мощное влияние этой личности испытывали все, без исключения, наши деятели XVIII в. Слог и идеи петровского «Устава воинского», хорошо известного Суворову, сказались в положениях «Науки побеждать». Суворов проникся духом петровских правил. Мы читаем у Петра: «Ничто так людей ко злу не приводит, как слабая команда, которой пример суть дети в воле без наказания и страха возращён— ные, которые обыкновенно в беды впадают… Тако и в войске командующий суть отцом оных, которых надлежит любить, снабдевать, а за прегрешения наказывать. А когда послабит, то тем по времени вне послушания оных приведёт и из добрых злых сочинит и нерадетельных и в своём звании оплошных. Итако себе гроб ископает и государству бедство приключит». Суворов смолоду сердцем воспринял эти слова об ответственности командира-воспитателя.

Собственно говоря, вся вторая часть «Науки побеждать» предназначалась для регулярного чтения вслух перед солдатской аудиторией. Таким образом, правила усваивались способом «прямого внушения», постепенно становясь первейшим привычным сведением солдата. Суворов ставил перед собой цель выработать в солдатах привычку к регулярному прослушиванию рекомендаций «Науки побеждать» — по аналогии с церковной практикой. Нет сомнений, что Александр Васильевич, не дожидаясь публикации своего труда, использовал его в воспитании армии. Разговоры с солдатами их языком звучали в Тульчине вовсю. Новоявленный фельдмаршал наслаждался славой, властью, новыми возможностями… Ловил восторженные взгляды, осваивался в атмосфере прижизненной славы, не забывая укреплять её яркими выходками, странностями, причудами. «Не он ли был предметом восхищений и благословений, заочно и лично, всех и каждого? Его таинственность в постоянно употребляемых им странностях наперекор условным странностям света; его предприятия, казавшиеся исполняемыми как будто очертя голову; его молниелетные переходы, его громовые победы на неожиданных ни нами, ни неприятелем точках театра военных действий — вся эта поэзия событий, подвигов, побед, славы, продолжавшихся несколько десятков лет сряду, все отзывалось в свежей, в молодой России полной поэзией, как все, что свежо и молодо», — рассуждает Денис Давыдов, мальчишкой знавший Суворова.

Суворов любил ставить собеседников в недоумение: удивил — значит, победил, так ведь бывает не только на поле боя. Его странные высказывания имели смысл притчи: он, как юродивый или пророк, пытался раскрыть тайную подоплёку событий, второй план. В людях Суворов более всего ценил находчивость и остроумие. Потому и ненавидел расхожий ответ: «Не могу знать». В качестве ответа он готов был принять любую ахинею, но не терпел инертного замешательства. Вошло в русскую речь суворовское словцо: «Немогузнайка». То есть — нерасторопный солдат, от которого «много беды».

Немного омрачил суворовскую жизнь в Тульчине лёгкий конфликт с Рибасом. Суворов был разъярён высокой смертностью среди солдат в районе строящейся Одессы. Суворов писал Хвостову: «Сердце моё окрававлено в Осипе Михайловиче». Надёжный соратник по Измаильской операции в мирное время ещё более явно проявлял свою хитрость, обогащаясь на провиантских поставках в войска. За взятки умерших солдат записывали живыми, а потом снова записывали их в мёртвые. Эти комбинации Рибаса могли тяжело отразиться на репутации Суворова. Состоялось объяснение с Рибасом. Командовавший войсками в Одессе генерал-майор Ф.И. Киселёв по требованию Суворова был отстранён. Вскоре Суворов уверился, что порядок восстановлен и подготовка войск в хозяйстве Рибаса идёт удовлетворительно.

К тем идиллическим тульчинским дням относится известное воспоминание Александра Столыпина, служившего при Суворове адъютантом, об образе жизни фельдмаршала: «Просыпался он в два часа пополуночи; окачивался холодною водою и обтирался простынею перед камином; потом пил чай и, призвав к себе повара, заказывал ему обед из 4-х или 5-ти кушаньев, которые подавались в маленьких горшочках; потом занимался делами, и потом читал или писал на разных языках; обедал в 8 часов поутру; отобедав, ложился спать; в 4 часа пополудни — вечерняя заря; после зари, напившись чаю, отдавал приказания правителю канцелярии, генерал-адъютанту Д.Д. Мандрыке; в 10 часов ложился спать. Накануне праздников в домовой походной церкви всегда бывал он у заутрени, а в самый праздник у обедни… По субботам войскам, стоявшим в Тулъчине, ученье и потом развод; перед разводом фельдмаршал всегда говорил солдатам поученье: «Солдат стоит стрелкой; четвертого вижу, пятого не вижу; солдат на походе равняется локтем; солдатский шаг — аршин, в захождении полтора; солдат стреляет редко, да метко; штыком колет крепко; пуля дура, штык молодец; пуля обмишулится, штык никогда; солдат бережет пулю на три дня…» Многие прозрения армейского катехизиса, «Разговора с солдатами…», вертевшиеся в те дни на суворовском языке, припомнил Столыпин.

К заграничному походу фельдмаршал Суворов готовил свою армию рьяно и последовательно. Близ Тульчина возвели укреплённый городок, Суворов называл его Пражкой, памятуя о крепости, которая принесла ему фельдмаршальский чин. Войска, меняясь ролями, защищали и штурмовали Пражку, упражняясь в точном исполнении наставлений Суворова. Армия Суворова состояла в 1796-м из двух дивизий — генералов М.В. Каховского и Г.С. Волконского. В двух дивизиях, под непосредственным командованием Суворова, было 24 пехотных полка, 13 кавалерийских, 13 казачьих и две пешие казачьи команды. Суворов был уверен в боеспособности этих войск, в их готовности сражаться с сильнейшей в мире — французской — армией. Среди генералов, офицеров и солдат насчитывалось немало ветеранов Измаила и польского похода. Многие из них были проверенными единомышленниками Суворова.