Борис Бейли - Черчилль без лжи. За что его ненавидят

В жизни Черчилля было немало падений с лошади. 18 апреля 1922 года во время игры в поло с герцогом Вестминстерским он упал с лошади, неожиданно вставшей на дыбы, почувствовал резкую боль и лишь чудом избежал перелома. А с 1949 года Черчилль стал разводить скаковых лошадей. Более сорока его питомцев одержали свыше 70 побед на разного рода скачках. Только в 1964 году Черчилль перестал посещать скачки и продал свою конюшню.

Черчилль увлекался не только спортивными, но и азартными играми. Особенно после ухода из политики. Надо было куда-то выплеснуть присущий ему азарт и жажду риска. В последнее десятилетие жизни на политику и спорт уже не оставалось сил, зато Черчилль пристрастился к рулетке, хотя играл не по-крупному. Он зачастил на отдых в Монте-Карло. Крупье вспоминали, что отставной британский премьер обычно ставил на красные номера 18 и 22 и чаще всего проигрывал. Летом 1962 года Черчилль в Монте-Карло сломал ногу. Вечером 28 июня перед сном в номере «Отель де Пари» Уинстон поскользнулся и сломал ногу. До кровати ему было уже не дойти. Он расположился на полу, накрылся пледом, подложил под голову пару подушек. Через час его нашла горничная, вызвала медсестру. Увидев медсестру, Черчилль улыбнулся: «Леди, по-моему, я сломал ногу». Когда ему наложили гипс, Уинстон сказал секретарю: «Энтони, если это конец, то я хочу умереть только в Англии». Его доставили в Лондон на присланном за ним самолете Королевских ВВС. После того, как Черчиллю сделали операцию, он уже через три недели смог передвигаться самостоятельно, что в его возрасте было просто чудом. В таком возрасте переломы чаще всего навсегда приковывают человека к постели или к инвалидному креслу. В больнице он пробыл еще пять недель, причем в палате ежедневно устраивались киносеансы. Среди прочих фильмов демонстрировали любимый фильм Уинстона «Леди Гамильтон» с Лоуренсом Оливье и Вивьен Ли.

В мире у Черчилля была стойкая репутация обжоры и пьяницы. Одним из грехов Уинстона, несомненно, было чревоугодие, да и к спиртному, равно как и к гаванским сигарам, он не был равнодушен.

Однако ни обжорой, ни злостным курильщиком (сигары все же безопаснее сигарет), ни алкоголиком он не был, иначе вряд ли бы дожил до 90 лет. Гастрономические утехи были для него одними из главных радостей в жизни. Выше были для него радости политической борьбы. Никаких диет он сроду не придерживался, всегда ел вкусную, но нездоровую пищу. Уинстон утверждал: «В молодости я взял себе за правило не пить ни капли спиртного до обеда. Теперь, когда я уже в возрасте, я держусь правила не пить ни капли спиртного до завтрака».

День Черчилль начинал с плотного завтрака, причем предпочитал принимать пищу в гордом одиночестве. Уинстон был убежден, что такого испытания, как совместные завтраки, не сможет выдержать ни один семейный союз: «Мы с женой два или три раза за 40 лет брака пробовали завтракать вместе, но это оказалось невыносимо, и пришлось это прекратить». Меню завтрака, который Черчиллю часто подавали в постель, обычно состояло из дыни, омлета или яичницы с беконом, отбивной котлеты или ножки цыпленка, тостов с джемом и кофе с молоком.

К обеду, главной трапезе дня, британский премьер относился куда серьезнее. Достойным он считал такой обед, когда сначала можно было вкусно поесть, а затем со вкусом обсудить съеденное, а «после того, как хорошая еда будет всесторонне разобрана, надо просто поговорить на приятную тему. Главное условие – беседу должен вести я». Обед состоял из супа по-савойски и устриц, затем следовали закуски, а после них филе камбалы, завернутое в копченую лососину, с гарниром из креветок под чесночным соусом. Далее шло жаркое из оленины, фаршированное паштетом из гусиной печенки, под соусом из трюфелей. И наконец, сыр «Стилтон», пирожное или мороженое и кофе с бренди и с кувшинчиком сливок. За обедом Черчилль мог также отведать традиционные английские блюда – дичь, ростбиф и йоркширский пудинг, хотя больше предпочитал французскую кухню. Кроме того, он любил сырые устрицы и дрожжевую пасту Petite Marmite. Летом 1915 года он писал брату с фермы Хо Джек, что здесь есть все, что требуется для нормальной жизни: «Горячая ванна, холодное шампанское, свежий горошек и старый коньяк». Больше всего Черчилль любил шампанское «Pol Roger». А еще он с удовольствием пил портвейн, коньяк и бренди и виски. На ужин Уинстон лишь пил консоме – крепкий бульон из мяса или дичи, а перед отходом ко сну он съедал несколько сэндвичей, запивая их все тем же шампанским.

За обедом разговоры обычно велись вокруг актуальных политических проблем, причем говорил главным образом сам Черчилль. Когда однажды сын Рэндольф, по его мнению, говорил слишком долго, отец попробовал его прервать словами: «Не перебивай меня, когда я пытаюсь перебить тебя».

Болтливость Черчилля вошла в поговорку. Его супруга советовала друзьям и коллегам премьера: «Все, что хотите сказать, давайте ему в письменном виде. Он совершенно не слушает или не хочет слушать, когда думает о чем-то своем. Зато Уинстон всегда рассмотрит все, что написано на бумаге».

В июне 1953 года у Черчилля случился инсульт. Левая сторона тела оказалась парализована, а речь затруднена. Через несколько недель после удара секретарь кабинета лорд Норманбрук навестил Черчилля. Он вспоминал: «Джон Колвилл и я обедали с премьером, который сидел в инвалидной коляске. После обеда Уинстон заявил: «А теперь я хочу самостоятельно встать на ноги».

Мы стали его отговаривать, но Уинстон не хотел нас слушать. Он продолжал повторять: «Я хочу встать и сделаю это!»

Осознав, что переубедить премьера не удастся, мы решили встать позади коляски, чтобы подхватить его в случае падения. Заметив это, он замахнулся на нас тростью и резко произнес: «Отойдите подальше, я хочу встать самостоятельно!»

Затем он спустил ноги на пол, схватил ручки коляски и огромным усилием, так что даже капли пота выступили на его лбу, поднял себя. Продемонстрировав нам, что он в состоянии сделать это, Уинстон сел обратно в коляску, улыбнулся и закурил сигару». Обладая огромной жизненной силой и силой воли, Черчилль сумел оправиться от удара и уже в октябре выступал перед публикой. А 30 ноября с размахом отметил свое 80-летие. Накануне этого юбилея Уинстон признался Чарльзу Уилсону: «Жизнь больше не кажется мне интересной и привлекательной. В ней уже не осталось ничего веселого. Люди либо низменны, либо слишком глупы, чтобы совладать с новыми вызовами современного мира». В тот момент Уинстон понял, что ему пора уходить с политической арены. 10 декабря 1953 года ему присвоена Нобелевская премия по литературе, прежде всего за его шеститомные военные мемуары, причем шведские академики предпочли его Эрнесту Хемингуэю.

Читать дальше