Виктор Астафьев - Нет мне ответа...Эпистолярный дневник 1952-2001

Овсянка

(О.М.Хомякову)

Дорогой Олег!

Пишу тебе, находясь на пределе износа и усталости. Зиму я проболел, особенно тяжело в марте, рано приехал в деревню, аж второго мая. Погода была прекрасной, весна началась в середине марта, но отстояли жаркие дни и началось переменчивое лето, то жара то холод. Особенно холодны ночи, от Енисея тащит стужей, вода все время была большая, это значит увеличилась влага, туманы, холод — стройка коммунизма она ж всегда во вред людям. И хотя Енисей крутит турбины алюминиевой и военной промышленности, проданной за рубеж, каким-то матёрым жидам со зловещей фамилией Черные, братья, и река наша великая продана и кроме вреда, хворей и свары народу нашему от этого всего ничего не видать.

Я продолжаю формировать том 12-й, публицистика, и 13-й, пьесы, киносценарии, отрывки, вариации и т. д., и т. п. Всё это весьма и весьма оказалось громоздко и трудно. Была у меня старая рукопись, вроде как третья книга романа, но замысел ушёл в другое место, в другие дебри, свернул на другие рельсы. Я из той рукописи выписал главы, намереваясь быстренько и ловко состряпать два-три рассказа, но всякий раз меня подхватывала графоманская стихия и волокла в какие-то тёмные края, в непроходимые чащи, и я едва из них выбирался, неся под мышкой повесть «Так хочется жить» и затем «Обертон».

Желая остатки разбитой рукописи употребить как вариант повести «Весёлый солдат», я начал её править, увлёкся, влез вглубь, и вот заканчиваю черновик листов на 8-10. Материал тяжелейший, работа громоздкая. Так вот вместо летнего отдыха сам себе устроил каторгу, лишь на пять дней с сыном сходил в тайгу, передохнуть.

Все тома я комментирую сам, чтобы было меньше за мной вранья и путаницы и отсебятины, когда будут за гробом трясти мои кости. В твоей рукописи, где эмоции то и дело перехлёстывают здравый смысл, неточностей и всего прочего слишком много. Тебе всенепременно надо прочесть комментарии к томам моего собрания сочинений. На выходе восьмой том. Всего, я думаю, нынче удастся напечатать десять томов, а удастся ли закончить издание, не уверен. Я зимою перешлю тебе для шарьинской библиотеки вышедшие тома, и ты прочтёшь комментарии и, уверен я, сделаешься посдержанней, не станешь, возможно, меня ставить наравне с Буниным. Меня коробят подобные сопоставления и восхваления. Я повторял и повторяю — на безрыбье и Астафьев рыба. Место своё и меру своего дарования я знаю уже твёрдо и не самоуничижаюсь, и для самовозвышения поводов особых нет.

Будь посдержаннее и жене своей того же пожелай. Моя тут мне влепила гражданской страсти и чёрненького пафоса, обличая современный режим и меня заодно, будто при прежнем режиме жилось нам всем и вам тоже безбедно и здорово.

Журнал «Сибирские дни» остановился. «День и ночь» ещё выходит. Два последних номера в производстве, и боюсь, как бы не стали последними, так как каждый номер стал стоить 59-60 миллионов и мы обобрали всех, кого ещё у нас тут можно обобрать и ободрать.

К сожалению, «Литературные встречи» не возобновятся — нет денег, а в местную власть избран человек от патриотов-коммунистов. За год присутствия у власти он отработал, точнее, отбыл в кресле 14 дней. Остальное время проотдыхал в спецбольнице, проводя в городе творческие встречи с блядями.

Дела очень и очень худы, времена всё более шаткие. Я отбил телеграмму в Кремль с гневным протестом против обложения налогами земельных участков, с которых кормится народ, и боюсь, это отзовётся на издании собрания сочинений. Но да Бог с ними, моими сочинениями, не было б схватки кровавой, а дело движется к тому.

Марья Семёновна продолжает тяжело болеть, не выходит из дому и становится всё более сердитой и вредной, сердясь на меня, что я не с нею рядом, а обретаюсь в деревне, и она думает, что я здесь пьянствую и морально разлагаюсь. Привык человек к поклонению и повиновению ей всех и вся, а я на старости лет, уставши от её тяжёлого гнёта, нет-нет да и ускользну, Но надвигается осень, затем зима. Как-то я перевалю их.

Осенью, если буду здоров, полечу в Бельгию на конгресс европейской интеллигенции. Пригласили. Событие это будет с 6 по 9 октября. Вот, может, маленько встряхнусь, пообщаюсь с людьми и передохну, если большевички недобрые снова не устроят какую-нибудь бучу. Они всё грозятся осенью учинить какую акцию неповиновения, а президент наш. самодовольно шлёпая губами, всё уверяет, что жить стало лучше, жить стало веселее.

Вот пока и всё, не торопись с рукописью, поработай ещё, не давай себе увлекаться и почитай моё, раз обо мне пишешь, а то ведь даже «Пастушку» цитируешь по старому варианту. А надо дождаться новых изданий. И непременно, всенепременно прочесть комментарий, особенно к роману — он в десятом томе, роман-то. Комментариев к нему аж 45 страниц. И состоят они большей частью из читательских писем. Твоё читательское право не принимать роман, но ты должен разобраться в нём хотя бы на уровне квалифицированного читателя. Была ведь критика на него, и не только ругательная. Её надо читать, в первую голову статейку Михаила Кураева в «Вопросах литературы» за прошлый год, где-то в начальных номерах.

Ну всё! Желаю тебе доброго здоровья, и дров и картошек побольше, да похрущее. У нас урожай ничего, только вот, опыляя лес от клещей, и огороды опылили, так чернеть растения начали, и первая — картошка. Книжку твою в библиотеку снёс. Дела в библиотеке в связи с переменой власти осложнились, но об этом в другой раз.

Обнимаю, Виктор Астафьев

24 августа 1997 г.

Участникам дальневосточной конференции

Я сижу в деревне, нет здесь ни телеграфа, ни попутного нарочного передать Вам какое-то послание. Вот корябаю пером своим на бумаге, дойдёт — хорошо, не дойдёт — тоже неплохо, ибо с 1953 года, заступаясь за природу, в ту пору за уральский лес и природу его, убедился в бесполезности этого занятия. Более того, тратя бумагу на защиту лесов, мы наносим вред лесу, потому как из него, из бедного, делается бумага. Что касается народности удэге, то ведь и мы, русские, становимся народностью, а не народом и нуждаемся в защите от самих себя. И вообще человек нуждается прежде всего в защите от самого себя.

Двигаясь вместе с развивающимся прогрессом ускоренным шагом к гибели, современный человек не отказался ни от одной услуги развивающегося прогресса, от комфорта, им предоставляемого. Но самое удручающее — то, что прогресс-то «умнеет», развивается, набирает мощь. а человек всё более дичает, бездельничает, слабеет умственно и физически.

Я думаю, и давно пришёл к убеждению, что наша замечательная планета Земля предназначалась для другого, более разумного и мирного существа, но агрессивное от самого рождения двуногое существо, не заметив того, сожрало, истребило предтечу и пошло кровавым, все истребляющим зверем по земле. Гении человечества, лелеемые Богом, лишь проявили, показали возможности человека, высоту его полёта и ума. Военщина и мракобесные религии всех времён и народов, прорубая себе дорогу в человеческой тайге, беспощадно вырубали тех, кто преграждал им путь к жизни избранной, сладкой, к власти, к возвышению над ближним своим, кто взывал к разуму и сердцу. Более пятнадцати тысяч войн, три с лишним миллиарда человек убитых на войне — это вот показатель «разумной» деятельности человека на земле, и всё, всё подчинено и истреблено во имя и ради возвышения одного народа, а затем и одного государства над другим.