Виктор Астафьев - Нет мне ответа...Эпистолярный дневник 1952-2001

Недавно был приём в Союз, приняли и Марью Семёновну, после выпили, и один, вновь принятый, поехал домой в деревню и замёрз в снегу. Всё как-то нелепо, нервно, дёргано! Я так уже и за стол, заваленный почтою, не могу присесть — некогда!

Если дочь соизволит явиться с Урала вовремя, то мы числа 14—15-го выедем и где-то числа 25-го двинем обратно, тогда уж северной дорогой, может, и заедем в Курган, а оттуда к тебе. Ты уж извести об этом Витю Потанина, мне писать некогда. Да не ссорься с ним! Понял?!

Кино тут днями наше привозили. Замечательная получилась картина, и песня наконец-то о Сибири настоящая написана. Ну, всё расскажу при встрече, а может, и плёнку с песней прихвачу. Когда поедем обратно, я дам телеграмму. Вите или Ване обязательно позвони. Обнимаю, Виктор Петрович

Март 1978 г.

(Е.В.Бахтину)

Дорогой Евгений Васильевич!

Приветствую Вас, Елену, маму Вашу и ребят, шлю всем самые наилучшие пожелания, прежде всего женщинам, и поздравляю их с праздником и началом весны!

Евгений Васильевич, вот чего я беспокою Вас. Не живётся мне спокойно, и всё тянет меня написать чего-нибудь сердитое, и вот написал я начерно роман о форсировании Днепра. Роман небольшой, тургеневского размера но тем не менее очень сложный, и долго мне ещё предстоит с ним возиться, и хотелось бы, чтоб он был точней в изображении частностей войны, особенно переправы. Выберите, пожалуйста, время и напишите мне поподробней о наших гаубицах. Почему они «шнейдеровками» называются? Каков эффект их стрельбы? Как готовились к переправе? Как вели бой с другого берега? Делалась ли какая-то разведка и пристрелка заблаговременно? Подробней и как можно больше напишите терминов, которыми пользуются при ведении и подготовке огня с закрытых позиций и на прямой наводке. Какие чувства переживали Вы, когда находились на плацдарме, особенно к тем, кто остался не левом берегу, попивая водчонку, щупая баб и требуя от Вас «активных действий», сводок и донесений?

Словом, всё, что припомните о плацдарме, напишите. Я пишу роман не о нашей дивизии, и люди, и действия в романе обобщены, собирательны, но кое-чем из того, что застряло в памяти, естественно, воспользуюсь.

Перечитал я кучу литературы, мемуарной и документальной о битве за Днепр. Боже мой! Я и не предполагал, что можно так и столько наврать, исказить всё! Значит, есть причины не говорить правду, а причина-то, в общем, одна: наши колоссальные потери на Днепре, безалаберность и неподготовленность при захвате плацдармов и неспособность полководцев, таких в том числе, как Ватутин, вести операции крупного масштаба и полное пренебрежение к человеку — солдатами сорили, как песком. Да и сейчас полководцы, увешанные орденами, всё делают, чтобы доказать, как они блистательно воевали и чуть ли не с каждым солдатом целовались — такие они добрые отцы! Никто никого не застреливал, не расстреливал, заградотрядов, штрафных рот в помине не было, а уж храбры, храбры были, особенно политручки! Прямо врага так и ломили молодецкой грудью!..

Обнимаю Вас, Виктор

14 апреля 1978 г.

Вологда

(В.Юровских)

Васенька!

Всё я получил, и альбом, и письма, и газеты — спасибо. Но пришла весна, а с нею и какие-то недомогания, лёгкие-то мучают меня, а тут и делишки, конечно. Каждый день мою голову чем-нибудь забивают, в основном — чепухой. Но сейчас занимаюсь делом, читаю вёрстку «Поклона» и как вычитаю, наверное, улечу в Красноярск, заниматься домом.

Вырешили мне путёвки в Ялту, лечить лёгкие. Хлопоты были большие. С какого числа путёвки, я ещё не знаю, хочу до них побывать в Сибири.

Марья Семёновна туристом укатила в Югославию — Болгарию, 17-го уже вернется, Дед пьёт водку и буянит. Зять пьёт водку и где-то ночует. Я бы иной раз взял ружьё и перебил бы их всех или нажал собачку собственной ногой. Моя благостная семейка хуже всяких неблагостных. В ней, как в современном сортире, все газы и говно по трубам идут, а в конце трубы — я, должен всё это говно или схлебать, или сделать вид, что на меня льётся божья роса.

Марья Семёновна всегда, а в последние годы в особенности, утешает меня скорее всего видимостью забот и хлопот, лишая при этом главного — свободы мысли и действий. Всё время думаешь — как бы не обидеть ненароком, не так бы чего не сделать — человек-то она больной, хороший, а я... и т.д., и т.п.

Снаружи, Вася, всё хорошо, а внутри, «под крышкой», ох сколько всего! На износ живу. Надеюсь на переезд в Сибирь, как на некое христово осияние, а Марья Семёновна тихо и упорно сопротивляется этому. Она уже много лет всё, что не по ней и для неё неполезно, воспринимает в штыки, всегда против меня, и чем-то у нас дело кончится — не знаю. Она забыла, что если я взорвусь — будет худо. А снаружи, Вася, это образцовая жена. Избави бог всех нас, лапотных мужиков, от образцовых.

Ладно, Вася, сам видишь, сорвало меня, вот и поплакался в жилетку.

Ещё раз спасибо! Книгу, кому там надо, пошлю позднее или привезу когда-нибудь. Обнимаю, целую. Виктор Петрович

11 мая 1978 г.

Вологда

(В.Я.Курбатову)

Дорогой Валентин!

Я тут на полмесяца выскакивал в Сибирь, встретить весну и повидаться с родными. Там, в родной деревне, и Пасху встретил, и 1 Мая. В Пасху ночью стреляли по старому обычаю, пальнул и я два раза. Деревня отводками, гнездышками еще живая, судя по разрозненным выстрелам. А вообще ни с чем не сравнимое это диво — ночь весенняя, звёздная, шум вод в горах, тень лесов, и вдруг пальба, какая-то не боевая, пусть в удаль, озорство ли, а тревоги никакой. Я и разговляться не велел меня поднимать. Пришёл, упал на кровать и уснул крепко-крепко, успокоенный и мирный.

Да, зимою мы с Марьей Семёновной съездили к фронтовым братьям. Большое дело сделали. Поездка получилась, иначе и не скажешь, святая и к святым. Когда-нибудь расскажу, а писать? Разве напишешь?

Все думаю о военной книге. Намечается большая, вроде трилогии, есть какой-то уже план в голове, вертятся и люди, некоторые с лицом даже. Делаю «затеси», пишу потихоньку пьесу [речь идёт о пьесе «Прости меня», впервые поставленной в Вологодском драматическом театре. — Сост.] и подбираю книгу публикаций, всё дела, дела, без них как же?

Внук растёт и радует деда с бабкой. Не знаю, как месяц и выдержу без него в Крыму. Я и за один-то день успеваю о нём соскучиться.

В Сибле ещё не был. Ездила туда Марья Семёновна, прибралась, выспалась. Летом и я туда заберусь. С середины июня. Может, подъедешь? Видел твои миниатюры в «России», но не читал ещё. Бегаю, кручусь. У нас ещё завтра отчетно-выборное собрание, так и присесть некогда.

Поклонись жене, поцелуй сына. Если что забыл отписать, извини. Весь раздёрган. Обнимаю тебя, желаю хорошей работы. Виктор Петрович

Да! Прочёл твою статью в «Литературном обозрении», хотел сразу же написать, но отвело и теперь уже не собраться. Статья очень оригинальная, но это всё-таки лишь начало каких-то твоих больших рассуждений о литературе...