Дмитрий Лоза - Танкисты Великой Отечественной (сборник)

Около десяти со стороны Морозовки и Краковщины послышался гул моторов. Вскоре на высоту стали выползать танки, на ходу ведя огонь из пушек и пулеметов. Они уже приближались к передовой позиции, оборудованной пехотинцами в километре от переднего края, когда из-за высоты одна за другой показались три цепи фашистской пехоты. Обстановка стала ухудшаться с каждой минутой. «Сорокапятки» слишком рано открыли огонь по «тиграм», и противник не преминул этим воспользоваться! Наши не успели произвести и десяти выстрелов, как танки перенесли на них огонь своих пушек и за считаные минуты в клочья разнесли обе пушки — мы видели, как взлетают колеса и лафеты того, что было орудиями. Из двух расчетов в живых осталось двое, мы занесли их в окопы минометной роты и оказали первую помощь. Я тогда с горечью подумал: вот она, роль командира! Рано открыл огонь! И врагу не нанес урона, и сами почти все погибли!

Сзади справа зачастили минометные выстрелы, это соседняя рота ударила по наступающей за танками пехоте. Ротный с НП мастерски корректировал огонь минометов, заставляя немцев падать — отлеживаться в воронках и ямах. Почти остановили наступление и танки, пехота стала прятаться за их стальные корпуса.

Открывать огонь с такого большого расстояния по «тиграм», да еще под острым углом не имело никакого смысла. Но и подпускать немцев к лесу — тоже нельзя. Принял решение сблизиться с вражескими танками и ударить им в левый фланг, по бортам. Сигнальными флагами дал команду Макарову «делай, как я!» и сразу же приказал своему механику:

— Иван! Вперед!

Герасимов, не мешкая, задним ходом вывел машину аппарелью из котлована и помчался вперед! От самого леса в сторону Морозовки тянулась гряда деревьев с кустарником, миновали разбитые «сорокапятки» и на большой скорости устремились вдоль зеленой гряды навстречу врагу. Слева мелькали лесные заросли, укрывая наши самоходки от глаз вражеских экипажей.

— Ваня, стой! — скомандовал, когда самоходка вышла на уровень головного танка. — Развернуть машину влево на девяносто градусов! По головному танку, бронебойным! Целиться под башню! Прицел постоянный! Огонь! — последовала команда всему экипажу по ТПУ.

Внутри башни в сложном комплексе ходов началось энергичное движение — рычагов, педалей, маховиков и ручек, слышались металлические удары гильз о лапки экстрактора и наконец стук закрываемого затвора! Экипаж действовал! И очень слаженно! Вихрем исполнялись команды, четко докладывалось исполнение каждой, пришлось даже унять лихорадку:

— Действовать спокойнее!

— Бронебойным готово! — выкрикнул заряжающий.

— Выстрел! — отозвался Королев, тут же нажав на спуск.

Через мгновение из «тигра» взметнулась шапка черно-сизого дыма, и следом — два языка синего пламени!

— По ближнему танку! Целиться так же! Огонь!

Вспыхнул и второй танк! Экипаж Макарова зажег левофланговый танк клина. Остальные танки закрылись дымовой пеленой. За дымом мы различали только темные силуэты, по которым и пришлось вести огонь. И все же нам удалось поджечь еще три «тигра»! Столько же заполыхало и от снарядов экипажа Макарова! Оставшиеся танки стали наконец отходить. Отходили они задним ходом и, уже выйдя из дымовой завесы, открыли по нам огонь из своих мощных 88-мм пушек. Валерий успел выпустить вдогонку еще снаряд! И в этот момент нашу машину сильно тряхнуло со стуком внутри боевого отделения! Я сразу бросил дымовую гранату впереди самоходки, чтобы немцы подумали, что мы горим. По самоходке Макарова тоже нанесли два рикошетных удара, и оба снаряда взорвались возле башни. Оставшиеся немецкие танки скрылись за высотой.

Когда прекратился обстрел, я выскочил из самоходки и, оглядев ее, ахнул! На лобовой броне зияла пробоина! Мало того! Сбиты два запасных топливных бака, стакан антенны, бревно-самовытаскиватель, покорежен правый подкрылок! Сразу бросился в башню и сквозь задымление боевого отделения увидел — неразорвавшийся снаряд! К нашему счастью, это оказалась болванка без взрывателя! Но если бы она, пробив броню, попала в боезапас, самоходка превратилась бы в металлолом, а от экипажа вообще ничего бы не осталось! С облегчением вышвырнул ее вон из башни!

Дав сигнал Макарову «делай, как я», приказал Ивану возвращаться на свои позиции.

На опушке леса нас встречали Ишкин, помначштаба полка Степанов и корреспондент газеты «Вперед, на запад!» старший лейтенант Панов. Все они крепко жали нам руки, а Василий Васильевич и расцеловал оба экипажа. Подошли и ротный минометчиков с ординарцем — и вот ведь! — принесли нашим двум экипажам очень вкусный обед.

— Спасибо вам, братцы, за такой бой! — воскликнул комроты, подняв руку с алюминиевой фляжкой. — Откровенно говоря, думал, сомнут нас «тигры»! Подумать не мог, что две самоходки рванут в контратаку против десятка тяжелых танков! А когда вы выровнялись с ними, да крутанулись, вдарили по ним огнем — тут уж и глазам своим не поверил! А потом вижу! Один танк горит! Следом второй! Третий!.. Восемь «тигров» спалили! Вот мы и прихватили для вас обед. Да и по чарке за такой бой не грешно выпить!

Звали старшего лейтенанта Юрий Степанович Смирнов. Долго после войны я искал его — через минометчиков, через совет ветеранов 70-й мехбригады, но так и не нашел, а очень хотелось бы вспомнить с ним тот невероятный бой.

Внезапно по району расположения полка по цепочке передался радостный возглас: «Антон едет!». Это означало приезд нашего почтальона Антона Дмитриевича Некрасова. Послышалось тарахтенье мотоцикла со стороны Брусилова.

— Точно! Фельдъегеря едут! — радостно воскликнул Валерий.

Вел мотоцикл, мчавшийся на большой скорости по ухабам и воронкам, Наум Андреев — 19-летний солдат из Чувашии, за ним сидел наш связист и экспедитор уралец Антон Некрасов, а в коляске — сыны полка Митя и Рема.

Некрасову было сорок три, но выглядел он, как всегда, молодцевато и подтянуто. Несмотря на разницу в возрасте, Антон и Наум дружили и не расставались всю войну, если не считать краткосрочных пребываний в медсанбатах. Из переплетов тоже выходили вместе, а попадать им случалось в опасные ситуации. То с секретными документами на засаду наткнутся, то под обстрел самолета угодят; случалось, по ошибке заскакивали в населенные пункты, занятые немцами. Но духом друзья никогда не падали! Действуя смело и решительно, отстреливались из автоматов и, как завороженные, уходили к своим.

У многих в полку на душе было тяжело из-за потери в последних боях друзей, другие не знали о своих родных, попавшись под оккупацию немцев, поэтому приезд почтальона всегда был праздником.

Вручив нам письма, егеря, невзирая на сильный минометный обстрел, поехали дальше. А Рема и Митя остались во взводе: «посмотреть на сожженные „тигры“».