Виктор Захарченко - Из истории Кубанского казачьего хора: материалы и очерки

Долгожданные перемены в архивном деле вдохновили Кияшко, он надеялся, что теперь «архивное дело двинется вперед гигантскими шагами и выйдет наконец‑то на то почетное место, какое оно должно по праву и справедливости давно уже занимать» 2. Для этого он трудился не покладая рук, выполняя огромную черновую работу по спасению архивов, перемещению и централизации документов, практическому созданию Единого государственного архивного фонда (ЕГАФ), о котором пойдет речь дальше. Кияшко пользовался известностью и уважением в культурной и научной среде, его хорошо знали не только по публикациям, но и как члена Общества любителей изучения Кубанской области (с 1908 г.), Одесского общества истории и древностей (с 1911 г.), Кубанского статистического комитета, общества любителей казачьей старины, а также как члена секции географии и этнографии Совета обследования и изучения Кубанского края.

Но в партиях он не состоял. И по этому поводу пришлось объясняться.

«Что касается моего политического мировоззрения, — писал И. И. Кияшко в августе 1920 г., — то я всегда горячо любил и люблю свободу русского народа, веря, что только тот народ способен идти вперед и развиваться, который свободен; в партиях никаких раньше не состоял и теперь не числюсь, так как ввиду моей занятости и даже заваленности любимой работой не имею на это положительно свободного времени; числиться только по имени в какой‑либо партии считаю недостойным для себя; отдаться же работе более или менее напряженной, чтобы быть полезным членом, а не трутнем, не имею времени, да и годы мои и состояние здоровья не позволяют этого».

В декабре 1920 г., заполняя соответствующий пункт анкеты, он написал: «Глубоко убежден, что в недалеком будущем над нашей Родиной воссияет заря свободной трудовой жизни, и Советская Россия с почетом займет свое место среди остальных государств мира».

И хотя И. И. Кияшко при заполнении анкет был предельно осторожен и ничего не сообщал о своих родственниках, кроме жены, Нины Константиновны, находившейся на его иждивении, политика вмешивалась в его жизнь неоднократно и бесцеремонно. Но судьба, не без помощи добрых людей, его хранила.

При общей регистрации бывших офицеров по ходатайству заведующего областным отделом народного образования Иван Иванович Кияшко получил от особой комиссии особого отдела 9–й армии удостоверение о том, что к исполнению им служебных обязанностей в качестве заведующего отделением Архивной комиссии препятствий не встречается.

Но в августе 1920 г. вновь была объявлена регистрация всех бывших белых офицеров в возрасте до 65 лет — на этот раз по линии Краснодарского отдельского военкомата. Коллеги И. И. Кияшко (который ко времени установления советской власти имел звание полковника) обратились с ходатайством в Главархив, в Москву, «о содействии перед кем следует о снятии теперь и на будущее время т. Кияшко с учета как бывшего офицера вследствие неспособности его к военной службе по летам и состоянию здоровья и равно как ценного и трудно заменимого работника по местной старине». При этом в письме, подписанном С. М. Грамматикаки, управделами Архивного управления, подробно излагались заслуги И. И. Кияшко, перечислялись его научные труды и, в частности, указывалось, что «в настоящее время т. Кияшко разрабатывает материалы о состоянии древностей, остатков старины и народного быта в Кубанском крае в 1912 году, полученные по разосланной анкете в 1911 году через местные административные органы станичного самоуправления. Материалы эти очень интересны по содержанию и снабжены большим числом карт, планов, чертежей, фотографий и т. п.».

Добавим к этому, что на рабочем столе Кияшко ждали завершения и другие его, так и не опубликованные, труды: «Почти закончена в трех томах работа списков всех награжденных войсковых жителей; составлено пока два тома «Боевой хроники Кубанского казачьего войска с 1696 г. по 1840 г. включительно», этой последней работы предполагается составить еще 5–6 томов, — писал И. И. Кияшко в одном из своих докладов, — материалы к ней печатные и письменные имеются у меня в изобилии, но по независящим от меня обстоятельствам продолжение этой работы временно мною приостановлено. Не вполне еще закончены: 1) Черноморцы в Севастополе в 1854–1855 годах; 2) Черноморцы — пластуны; 3) ст. Суворовская; 4) ст. Павловская; 5) описание старинных предметов и других памятников в Кубанской области и др.».

Но, конечно, не для военной службы вызывали И. И. Кияшко в военкомат и особые отделы. Принадлежность к «контрреволюционному» сословию и Кубанскому казачьему войску превращали престарелого архивариуса в подозрительную личность. 27 февраля 1921 г. он был арестован Кубано — Черноморской ЧК по обвинению «в контрреволюции, выразившейся в вербовке бывших офицеров и оказании помощи бело — зеленым». На следующий день в его доме в Краснодаре по улице Котляревской (Седина), 35 был произведен обыск. Вместе с Кияшко по данному делу привлекалось еще пять человек, якобы связанных с контрреволюционной организацией «Круг спасения Кубани».

Предъявленные обвинения Иван Иванович Кияшко не признал и на дальнейших допросах «откровенно не сознался, а показал: может быть, я и говорил, но по старой памяти забыл». Однако следователь нашел улики достаточными и в своем заключении от 25 марта 1921 г. предложил пятерых из шести обвиняемых, включая «дворянина Кияшко Ивана, признать врагами народа и расстрелять».

Однако судьба действительно Кияшко хранила. Уполномоченный ЧК Леонид Искрицкий (назовем здесь с благодарностью имя этого человека!), пересмотрев обвинительный материал, написал к нему «особое мнение», в котором доказательно изложил, что дело полностью сфальсифицировано недобросовестными агентами наружного наблюдения, споившими одного из «контрреволюционеров», который «под влиянием опьянения» и согласился на сбор пожертвований для бело — зеленых банд. Остальные же лица, в том числе и И. И. Кияшко, были просто вписаны (без их ведома, разумеется) в сценарий участников застолья. В действиях агентов Л. Искрицкий усмотрел грубое нарушение инструкций ВЧК. Приговор не состоялся. И, хотя уполномоченный предлагал, освободив арестованных, отправить их от греха подальше за пределы Кубани, как «элементы, политически неблагонадежные», для поселения на жительство в одной из центральных губерний России сроком на два года, 13 июня 1921 г. И. И. Кияшко был отпущен из ЧК под подписку, а 7 июля подписка была аннулирована. Думается, что не последнюю роль в этом сыграли дружные ходатайства в ЧК его коллег по Архивному управлению.

Кроме этого уголовного дела за ¹ 3850, в 1921 г. в производстве областной ЧК на Ивана Ивановича Кияшко числилось еще одно дело, за ¹ 5155, по которому 12 августа 1921 г. коллегия Кубчека также вынесла примирительное решение. Подробностей дела не сохранилось, и о каких вещах в протоколе коллегии говорится, мы не знаем (возможно, что‑то было изъято у Кияшко при его аресте или в ходе кампаний по «ущемлению буржуазии»), однако записано в документе следующее: