Анатолий Кони - Собрание сочинений в 8 томах. Том 4. Правовые воззрения А.Ф. Кони

Круглой зале пришлось, однако, испытать в свое время тяжелую участь. И с нею произошло то же, что с la Sainta Chapella в Париже, только в роли конвента и директории здесь выступил граф Аракчеев. По его докладу, красивейшая зала Москвы была отдана под помещение архива инспекторского департамента военного министерства. Архив этот «въехал» в залу в 1819 году и загромоздил ее шкапами и тюками старых дел. Когда в 1865 году вспомнили о том, что большая зала могла бы иметь другое назначение, она оказалась в самом печальном виде. Сырость пестрила стены, покрытые пылью и плесенью, оконные рамы рассохлись, многие лепные украшения были повреждены, во всех углах валялась затканная паутиною масса всякой дряни и рвани, веревок, поломанной мебели и т. п. — и одни лишь горы слежавшихся и затхлых дел о прохождении безвестными деятелями их безвестной службы гордо возвышались среди коринфских колонн», заслоняя собою скульптурные изображения, напоминавшие «Екатерининскую славу…»

Для приведения залы в порядок и для придания ей соответствующего ее назначению вида пришлось образовать особую комиссию. Когда было решено приспособить сенатское здание для новых судов, товарищ министра юстиции Н. И. Стояновский выехал, 17 февраля 1866 г., в Москву, чтобы установить план работ — и ко времени открытия новых судов в конце апреля сенатское здание уже представляло ряд прекрасных, светлых и обширных помещений, в которых удобно разместились судебная палата и окружной суд с принадлежащими к ним учреждениями. Реставрированная большая зала (или, как ее первое время называли, ротонда) не получила особого назначения; она представляет нечто вроде парижской Salle des pas perdus, но в некоторых, исключительных случаях в ней устраиваются приспособления для открытия заседаний с присяжными по сложным и многолюдным, в смысле свидетелей и подсудимых, делам. В первый раз она была обращена в залу судебных заседаний в 1868 году, когда в ней разбиралось с 17 по 28 марта обширное дело крестьянина Матова и 28 его сообщников, обвинявшихся в устройстве, в Гуслицах, фабрики для подделки ассигнаций, по которому было назначено 19 защитников и вызвано очень много свидетелей.

Гораздо труднее было устроить помещение для судебных мест в Петербурге. Министр юстиции Замятнин, на долю которого выпала завидная, но вместе и чрезвычайно трудная задача введения и открытия первых судов по уставам 20 ноября 1864 г., был в большом затруднении в этом отношении. Надо было не только найти подходящее по объему, месту и расположению здание, но необходимо было преодолеть различные финансовые затруднения. Из всеподданнейшего доклада его 7 апреля 1865 г. видно, что при поисках здания для судебных мест одно предположение сменяло другое. Думали воспользоваться зданием Святейшего Синода, приискав для него другое помещение и поместив новые суды в непосредственном соседстве с Сенатом; предполагали занять часть адмиралтейства; было, наконец, предположение войти в соглашение с военным ведомством об уступке Михайловского инженерного замка. Но все эти планы оказывались неудобоисполнимыми по многим причинам. Наконец, министерство юстиции остановилось на мысли устроить судебные места в здании присутственных мест на Адмиралтейской площади. При ближайшем изучении этого вопроса, однако, оказалось, что устройство — тесное и неудобное — в этом здании окружного суда в два (!?) отделения и одного департамента судебной палаты потребовало бы, при покупке или долгосрочном найме помещения для прокуратуры, для старых судов и нотариата, безвозвратного расхода не менее 291 тыс. руб. Это было бы убыточно, да и, кроме того, по-видимому, самая мысль водворить новый суд в здании, с которым у населения соединялось воспоминание и представление о надворном суде и уголовной палате, не особенно улыбалась Замятнину, который с горячею настойчивостью стремился ввести новый во всех отношениях суд. Не находя подходящих помещений, он решился на героический, в своем роде, шаг. Он решился пожертвовать зданием министерства юстиции и генерал-прокурорским домом, в котором сам жил. Примерная смета переделок, однако, вскоре убедила его, что для приспособления этих зданий и на наем помещения для министерства юстиции потребуется громадный расход, на который, конечно, не согласится чуждый увлечениям — и крепко сидевший на казенном сундуке М. X. Рейтерн. Тогда явилась новая комбинация. Военное министерство уступало здание старого арсенала со всеми к нему пристройками за 375 тыс., но соглашалось вместе с тем оставить эти пристройки за собою в сумме 160 тыс., если бы они не понадобились судебному ведомству. По смете архитектора Шмидта, перестройка арсенала под новые суды должна была обойтись в 200 тыс. руб., да от продажи дома присутственных мест можно было выручить 300 тыс. Таким образом, безвозвратный расход составлял всего 115 тыс. руб. серебром. Военный министр Д. А. Милютин, относившийся с большим сочувствием к реформе суда, согласился рассрочить платеж этой суммы на девять лет — и со стороны Рейтерна возражений не предвиделось. На этом Замятнин и остановился.

Старый арсенал — довольно мрачное здание, с толстыми стенами, глубокими амбразурами окон и обширными, неприютными, под сводами, комнатами и залами, от которых немало веяло холодом, — выстроен на месте, где при Петре Великом стояли пороховые мельницы, а затем был устроен пушечный двор. Постройки петровского времени к царствованию Екатерины II пришли в разрушение и были разобраны. Образовавшийся пустырь императрица подарила в 1768 году Григорию Орлову, который выстроил в,1775 году на этом месте арсенал, пожертвованный им государству и получивший со временем название Старого. Здание было освящено в 1776 году. Тогда же в главной его зале поставлена изваянная в Риме, по заказу князя Потемкина, мраморная статуя императрицы и вделана в стену на лестнице доска темного мрамора с надписью: «В пользу артиллерии арсенал сей сооружил собственным иждивением генерал-фельдцейхмейстер князь Орлов, лета 1776».

Старый арсенал был содержим в образцовом порядке, а военное ведомство очистило его очень быстро. Но все-таки перестройка потребовалась громадная и притом капитальная. Достаточно заметить, что арсенал не отапливался и не имел печей. Неустанная работа, однако, закипела, поощряемая министром и руководимая с большою энергией и любовью к делу архитектором Шмидтом. В нем судебная реформа нашла своего человека. Изучив устройство судебных мест на Западе, он умело и скоро преобразил все внутреннее расположение арсенала, пристроив две залы для заседаний, сделав значительные сбережения против первоначальной сметы и потребовав за планы и за труды скромное вознаграждение в 1900 руб. серебром.