Бенедикт Сарнов - Феномен Солженицына

Не из тех она была, кто делает эпоху, но – кто делается ею, однако уже делалась до глубока и с большим залётом. Поворот тогда был всего общества – но многи лишь до середины, и с возвратами, и с топтанием, она же от этого направления 1962 года уже не отошла до смерти, уже не знала границ негодования к притеснителям...

Это сильное движение, этот порыв сразу не к помощи даже, а – к служению, выделил первое письмо её ко мне. Я ответил, переписка завязалась. Летом 1963 произошло и знакомство – сразу в широких жестах и бурных тонах... Уже на первую за тем зиму я попросил её просматривать редкие издания 20-х годов, отбирать штрихи эпохи и факты быта для будущего Р-17. (Я торопился и широко тогда размахнулся на новую книгу, собирал материал на все двадцать Узлов сразу, не представлял, что всей жизни не достанет на этакое.) Она неплохо справилась с этой работой: переворошила множество печатных страниц и наскребла характерного... А на следующее лето на хуторе под Выру она с нами уже перестукивала «Круг»...

«Queen Elizabeth» стали мы звать её в нашем узком кругу, а сокращенно – Q (Кью)...

В феврале 1967, проездом из Эстонии, я отдал Кью свой густо отпечатанный экземпляр «Архипелага», один из двух для более просторной перепечатки: открыть возможность ещё править и доделывать текст. И в своей комнатке, затиснутая шкафами и стенами, во враждебной коммунальной квартире, доступная лёгкому схвату при подозрении, – да, уже в то время на пенсии и потому больше дома, – за обеденным столом, другого не было, Кью благополучно перетюкала все полторы тысячи страниц – да в трёх экземплярах. По такому экземпляру я позже и правил ещё последний раз.

К этой книге от первого же знакомства с ней в те дни (и до смерти) Кью относилась завороженно, с поклонением и ужасом, – как чувствовала свою с ней роковую связь, отличала её ото всех других моих книг.

(Александр Солженицын. Бодался телёнок с дубом. М. 1996. Стр. 441–445)

...Именно те превосходные степени, в которых она выражалась об этой книге, не удержали её поделиться новостью о ней и даже её страницами со своими близкими подругами – о, всего только с одной-двумя!..

...Последние годы мы с Кью уже не вели серьёзных конспиративных работ и редко встречались, я мало заботился, насколько осторожна она во внешнем поведении. Она же по своей закатистой крайности, из страха – в полную беспечность, посылала по почте Люше Чуковской письма весьма остроумные, но и с намёками, и с загадочными подписями, вроде «ваша Ворожейкина», а следующий раз как-нибудь иначе. Адрес Люши был – всё равно что мой, письма тщательно проверялись, и высунутые ушки не могли не обратить на себя внимания ГБ.

(Там же. Стр. 447)

...Мы решили, чтобы не оставлять разночтений, экземпляр за экземпляром уничтожить. А все хранители оттягивали и сопротивлялись: один экземпляр был спрятан через О. А. Л., один зарыт близ дачи Е. Г. Эткинда, а личный экземпляр Кью – на даче Л. А. Самутина под Лугой, и тоже, мол, зарыт. В марте 1972-го я был в Ленинграде последний раз, и только о первом экземпляре меня уверили, что уничтожен. А второй и третий были целы, хотя я давно настаивал сжечь, – и в тот момент я своими руками достал бы и сжёг оба, да земля была мёрзлая, надо ждать тепла. У Эткинда, при разумной осмотрительности, есть в характере вспрыги этой дерзости, так он рисковал без надобности лишнюю зиму, но потом, сказал, сжёг. А Кью ещё летом отказывалась, в письмах умоляла меня сохранить, лишь осенью 1972 прислала мне драматическое красочное описание, как при жёлтой и багровой облетающей листве они с Самутиным разожгли костёр и, рыдая (она), сожгли драгоценную машинопись до листочка... (А на самом деле – ничто не сжигалось, обманула меня.)

Драматическому описанию Кью нельзя было не поверить. Я написал ей в утешение, что скоро подарю ей настоящий экземпляр. Я так видел и намечал, что «Архипелаг» издадим весной 1975-го.

(Там же. Стр. 446)

ЗАПИСКА КОМИТЕТА

ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

при СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР

17 июля 1973 г.

Совершенно секретно

ЦК КПСС

Проводя работу по антисоветскому воздействию на лиц из своего окружения, СОЛЖЕНИЦЫН установил и расширяет с этой целью контакты в различных городах страны. Его единомышленники выявлены в Крымской области, Рязани, Тамбове, Новочеркасске и в других городах. Особый интерес представляют знакомые СОЛЖЕНИЦЫНА в Ленинграде, среди которых стоящий на антимарксистских позициях доктор филологических наук ЭТКИНД Е. Г., автор провокационного так называемого «Письма БРОДСКОГО в ЦК КПСС»; пенсионер САМУТИН Л. А., отбывавший наказание за службу в Русской освободительной армии предателя ВЛАСОВА в качестве начальника культчасти воинской бригады; пенсионерка ВОРОНЯНСКАЯ Е. Д.; преподаватель музыки ИВАНОВА Е. В. и другие. Все они активно поддерживают СОЛЖЕНИЦЫНА, разделяют его враждебные взгляды, размножают и хранят его сочинения. В целях документации уголовно наказуемой деятельности СОЛЖЕНИЦЫНА органами госбезопасности проведен ряд мероприятий, в результате которых добыты материалы, подтверждающие его враждебность социалистическому строю, политике Коммунистической партии и Советского правительства и твердую приверженность идеям и устремлениям наиболее реакционных кругов Запада. Особого внимания заслуживают документы, хранящиеся у ленинградки ПАХТУСОВОЙ Н. Ф., 1917 года рождения, до ухода на пенсию работавшей старшим геологом Северо-Западного геологического управления. В частности, ПАХТУСОВА хранит так называемые «Воспоминания» ВОРОНЯНСКОЙ, в которых автор излагает антисоветское содержание сочинения СОЛЖЕНИЦЫНА «Архипелаг ГУЛАГ». По мнению ВОРОНЯНСКОЙ, СОЛЖЕНИЦЫН в этом произведении показал: «...Растление 200-миллионного народа. Уничтожение лучшей части, в том числе и половины партийных рядов. Убийство ума его, совести, человеколюбия...». (Более полные фрагменты из «Воспоминаний» прилагаются...)