Сергей Кремлев - Великий Сталин

2. Признать необходимым, чтобы т. Булганин Н.А. сосредоточился на работе в Постоянной Комиссии по вопросам обороны при Президиуме ЦК КПСС, освободив его в связи с этим от обязанностей члена Бюро Президиума и Президиума Совмина СССР.

3. Освободить секретаря ЦК КПСС т. Хрущёва Н.С. от обязанностей члена Бюро Президиума Совмина СССР, обязав его сосредоточиться на работе в Московской партийной организации и в Бюро Президиума ЦК КПСС.

4. Председательствование на заседаниях Бюро Президиума и Президиума ЦК КПСС в случае отсутствия тов. Сталина возложить поочередно на тт. Маленкова, Хрущёва, Булганина. Поручить им также рассмотрение и решение текущих вопросов.

Постановления ЦК КПСС издавать за подписью Бюро Президиума ЦК КПСС.

5. Председательствование на заседаниях Бюро Президиума Совета Министров СССР и Президиума Совета Министров СССР в случае отсутствия тов. Сталина возложить поочередно на заместителей председателя Совета Министров СССР тт. Берия, Первухина и Сабурова. Поручить им также рассмотрение и решение текущих вопросов.

Постановления и распоряжения Совета Министров СССР издавать за подписью председателя Совета Министров СССР тов. Сталина.

Протокол № 2 ».

17 же ноября 1952 года было принято ещё и Постановление Бюро Президиума ЦК КПСС о работе Секретариата ЦК КПСС:

«74. – О работе Секретариата ЦК КПСС».

Принять следующее предложение Секретариата ЦК КПСС:

Заседания Секретариата ЦК КПСС созывать регулярно раз в неделю и по мере необходимости в зависимости от срочности вопросов.

Председательствование на заседаниях Секретариата ЦК КПСС в случае отсутствия тов. Сталина возложить поочередно на тт. Маленкова, Пегова и Суслова. Поручить им также рассмотрение и решение текущих вопросов.

Постановления Секретариата ЦК КПСС издавать за подписью Секретариата ЦК КПСС.

Протокол № 3» .

Как всё это надо было понимать?

На поверхности лежало очевидное – Сталин был уже не в состоянии оперативно рассматривать и решать все «текущие дела». А жизнь огромной Державы ждать и замирать не могла.

Но у этого двойного решения Бюро Президиума ЦК, одна часть которого была отделена от другой интервалом всего в неделю, была, как я понимаю, и потаённая подкладка. Впрочем, для основных политических фигур в Кремле она, надо полагать, особой тайной не была и давала обильную информацию к размышлению всем.

Маленков и Булганин освобождались, по сути, от дел, связанных с Совмином, и теперь должны были заниматься работой лишь «по партийной линии». Относительно «штатного» партаппаратчика Маленкова это было ещё более-менее объяснимо, но Булганин…

Николай Булганин никогда чистым партийным работником не был, начав своё восхождение в 1937 году – в 36 лет, с поста председателя исполкома Моссовета, а затем двигаясь по линии Совнаркома и Совмина. И его фактический «перевод» в ЦК при сохранении поста зампредсовмина мог означать лишь усиление «совминовского» начала в высшем руководстве партии. А «сосредоточение» на ЦК Маленкова объективно отодвигало на второй план Хрущёва. Да и порядок председательствования в Бюро Президиума ЦК эту вторую (если не третью) роль Хрущёва закреплял вполне определенно, а постановление о работе Секретариата ЦК от 17 ноября еще более выдвигало в партийном отношении Маленкова и еще более «задвигало» Хрущёва.

При этом Хрущёв лишался своих позиций в Совмине СССР – то есть в высшем органе исполнительной власти. То есть Хрущёву и тем, кто «ставил» на Хрущёва, здесь было над чем подумать. А тут ещё не ко времени – для Хрущёва – возник веттехник Холодов со своим колючим письмом.

Было похоже, что Хрущёв постепенно лишается доверия Сталина – пока лишь в делах хозяйственных. Но ведь за этим могло последовать и политическое разочарование Сталина в нём – как это уже произошло в отношении Ворошилова и Молотова. Мог ли Хрущёв и те, кто «ставил» на него или стоял за ним, допустить такой поворот ситуации?

Жорес Медведев в своей книге «Сталин и еврейская проблема. Новый анализ» пишет, что структура реальной власти в СССР Сталина достаточно хорошо отражалась объёмом тех рапортов МВД и МГБ, которые направлялись тем или иным членам Политбюро. Он же сообщает, что из опубликованных в 90-е годы архивных документов видно следующее… После войны поток закрытой информации в «рассылке Сталина» был наиболее обильным, кроме Сталина, для Молотова, Берии и Жданова, а позднее – для Берии и Маленкова, затем – для Булганина, а по международным делам – для Вышинского.

Хрущёв, как видим, по этому критерию не очень-то котировался. Он даже в ЦК – после «сосредоточения» там Маленкова – был, пожалуй, не первой фигурой, причём Хрущёва явно теснил Суслов – даже без усилий со своей стороны, а за счёт безусловно более высокого делового потенциала и уровня образования.

При всём при этом сдвоенное, по сути, решение Бюро Президиума ЦК о фактической передаче Сталиным своих текущих обязанностей другим, возвращало ситуацию в чём-то к тому моменту недавнего октябрьского Пленума ЦК, когда Сталин попросился в отставку. Теперь, после 10 и 17 ноября 1952 года, он мог править, но не управлять. Но поскольку Сталин ни с какой стороны не был схож с английским королем, такое положение вещей долго продолжаться не могло. Причём наиболее логичным вариантом стало бы избрание Сталина Председателем Президиума Верховного Совета СССР с последующей окончательной сдачей «оперативных» прерогатив преемникам.

26 января 1953 года Бюро Президиума ЦК КПСС собралось на своё седьмое по общему счету заседание. На втором заседании, 10 ноября 1952 года, было решено проводить заседания Бюро еженедельно по понедельникам, но строго этого графика не придерживались, бывали разрывы в две недели, и вот в конце января подошел черёд седьмого.

Если 9 января Сталина в зале не было, то теперь был в наличии «полный комплект»: все члены Бюро Президиума ЦК во главе со Сталиным, весь секретариат ЦК и председатель КПК Шкирятов.

Главным, что произошло между двумя соседними заседаниями – 9 января и 26 января 1953 года, – было, безусловно, обнародование «дела врачей». Такой, например, историк-«демократ», как Г. Костырченко, утверждает, что все иностранные дипломаты назвали «дело врачей» «сумасшедшей историей», однако сам же сообщает, что посланник Израиля в Москве Ш. Эльяшив грустно заявил: «Вся миссия очень опечалена… В случае войны (вот как! – С.К. ) может быть решено всех евреев выслать в Сибирь…»

И – ни слова о сумасшествии в Кремле!

Известный же московский театральный администратор Нежный уверял всех, что «этим» воспользуются различные «погромщики», стоящие «у тех или иных рулей», и «поведут корабль к гибели…» Вряд ли Нежный имел в виду весь государственный «корабль».