Эрих Манштейн - Утерянные победы

На левый фланг 3 румынской армии – один штаб корпуса и 4-5 дивизий (так называемая группа Голлидта) – с задачей наступать с верхнего Чира в восточном направлении с целью деблокировать Сталинград.

В штабе группы армий «Б» мне показали радиограмму, которую направил Гитлеру командующий 6 армией генерал Паулюс (если я не ошибаюсь, 22 или 23 ноября). Он сообщал, что, по его мнению, как и, по мнению всех его командиров корпусов, абсолютно необходим прорыв армии в юго-западном направлении. Правда, чтобы получить необходимые для этого силы, требовалась перегруппировка сил армии и отвод северного фланга с целью его сокращения и высвобождения необходимых сил. В штабе группы армий «Б» полагали, что даже при немедленном согласии Гитлера прорыв мог быть начат не ранее 28 ноября. Но Гитлер не дал своего согласия и запретил отвод войск северного фронта на новый рубеж. Чтобы добиться выполнения своего решения, он поручил общее командование северным фронтом генералу фон Зейдлитцу ( 51 корпус).

Штаб группы армий «Дон» не имел ни времени, ни возможности выяснить описанные выше события в штабе 6 армии. Очевидно, генерал Паулюс, в рамках приказа Гитлера, приковавшего его к Сталинграду, сделал все возможное, чтобы снять силы с менее угрожаемых участков фронта своей армии. Ему удалось организовать оборону своего открытого южного фланга, использовав для этого 4 ак 4 танковой армии. Он попытался, далее, обеспечить свой тыл, перебросив 14 тк с восточного берега Дона на западный. Но корпус натолкнулся на левом берегу на превосходящие силы противника. Одновременно противник вел наступление в тыл 11 ак , который удерживал еще свой оборонительный рубеж западнее Дона (фронтом на север). Эта обстановка привела к тому, что в дальнейшем штаб армии отвел оба своих корпуса сначала на плацдарм западнее реки Дон, а затем на восточный ее берег, чтобы занять, по крайней мере, круговую оборону между Волгой и Доном. Эти мероприятия спасли армию от катастрофы, постигшей соседние с ней армии. Но неизбежным следствием было ее окружение.

Нужно прямо сказать, что Главное командование обязано было своевременно отдать приказ, который предоставил бы 6 армии свободу действий с целью избежать угрожавшего ей окружения. Для Главного командования, способного предвидеть развитие событий, должно было быть с самого начала ясно, что скопление всех немецких сил, участвовавших в наступлении, в районе Сталинграда и в самом Сталинграде при неудовлетворительно защищенных флангах таило в себе смертельную опасность их окружения, как только противник прорвал оборону примыкающих фронтов. Когда 19 ноября Советы начали свое большое наступление через Дон и южнее Сталинграда, немецкое командование должно было понять, что ему грозит. С этого момента недопустимо было ждать, пока разгром румын стал совершившимся фактом. Даже если бы оборона румынских армий не была так быстро прорвана, все равно было бы необходимо использовать 6 армию как подвижную силу, пока еще не поздно было ставить перед собой цель изменить обстановку, возникшую на южном фланге группы армий «Б». По крайней мере, вечером 19 ноября ОКХ следовало бы поставить перед 6 армией новую задачу, обеспечив ей свободу действий.

Не вникая в подробности хода первых дней советского наступления, следует сказать, что окружение 6 армии могло быть предотвращено только в том случае, если бы она в эти первые же дни вражеского наступления попыталась вырваться из окружения через Дон на запад или восточнее реки на юго-запад. Главное командование обязано было отдать такой приказ. Конечно, и генерал Паулюс по собственной инициативе должен был бы принять решение уйти из Сталинграда. Но едва ли он был в состоянии принять его вовремя, как это было бы возможно для ОКХ, так как он не мог быть, подобно ОКХ, информирован об обстановке в соседних армиях. Когда 22 или 23 ноября он сделал предложение вырваться с армией на юго-запад, подходящий момент был, возможно, уже упущен. Другое дело, что обращение с этим предложением к Гитлеру было психологической ошибкой. Генерал Паулюс знал Гитлера и его взгляды на ведение войны на востоке по зиме 1941 г. Паулюс был тогда начальником 1 Управления в ОКХ. Он знал, что Гитлер считал своей заслугой спасение немецкой армии той зимой от катастрофы, постигшей армию Наполеона при отступлении; считал, что немецкую армию спас его приказ держаться любой ценой. Паулюс должен был сказать себе, что после своей речи в Спортпаласте [59]Гитлер никогда не согласится оставить город. Имя этого города было связано для диктатора с его военным престижем. Таким образом, единственно возможным было бы, выведя армию из района Сталинграда, поставить Гитлера перед совершившимся фактом, тем более что Главное командование, как об этом было достоверно известно, таинственно молчало в течение 36 часов. Правда, вполне возможно, что подобные действия могли бы стоить генералу Паулюсу головы. Однако можно полагать, что не боязнь такого исхода помешала Паулюсу делать по своей воле то, что он считал правильным. Скорее чувство верности данной им Гитлеру присяге побудило его обратиться к нему за разрешением на вывод армии из окружения, тем более, что он имел радиосвязь с ОКХ. Кроме того, ему не была достаточно ясной общая обстановка. Трудность принять решение действовать на собственный страх и риск возрастала еще и потому, что попытка прорваться означала бы для армии в тот момент больший риск, чем организация круговой обороны в районе Сталинграда.

Штаб группы армий «Дон» вначале не имел возможности вмешиваться своими приказами в ход событий. Он мог бы взять на себя командование и тем самым ответственность только в том случае, если бы командующий со своим хотя бы отчасти работоспособным оперативным отделом прибыл на свой участок (в данном случае в Новочеркасск, где предполагалось расположить штаб группы) и имел здесь необходимые для управления средства связи. То и другое могло осуществиться только через несколько дней. (Ввиду снежных метелей мы застряли со своим самолетом на центральном участке, так что добирались дальше по железной дороге.) Тем не менее я, как будущий командующий, должен был решить, может ли и должна ли 6 армия, исходя из того, как нам представлялась обстановка на 24 ноября, немедленно прорываться из окружения (хотя наиболее удобный момент уже прошел) или, поскольку первая возможность для успешного прорыва уже безусловно упущена, будет вернее переждать, пока деблокирующие силы не нанесут встречный удар.

После тщательного анализа я в полном согласии со своим начальником штаба генералом Шульцем и начальником оперативного отдела полковником Буссе пришел к следующему заключению.