Владимир Чернов - Искушения и искусители. Притчи о великих

Тут же их, двух дураков, и засветили! Шум, гам, факелы, все бегут! Ай-я-яй! Священник сразу сдался, руки вверх, а мелкая девчонка куда-то затерялась. Сосуды отобрали, священника посадили в каталажку, получил 10 лет, кандалы и воровское клеймо в виде цветка лилии — на плечо. Ну, цветка — это сильно сказано. Что-то вроде куриной лапки. Но все равно неприятно.

Клеймить бедолагу пришел ЛП, лилльский палач. Мрачная личность. То есть на деле-то ничего особенного, просто он — палач из города Лилля. Профессия у него такая. По стечению обстоятельств родной брат потерпевшего. Вообще-то, ничего себе оказалась семейка, священник и палач. Этот, понятно, валил все на девчонку, совратила братана, сука, загубила. Ну ладно. А девчонка все где-то мыкается. Ее ищут, да где уж теперь! Но наш ЛП мигом ее нашел и, слова не говоря, надругался. Нет, не то, что вы подумали. Он взял и выжег у нее на плече каторжную лилию. Такое украшение ребенку на всю оставшуюся жизнь. Выжег и отпустил обратно в темноту — носи на здоровье!

А брат его недотепистый каким-то вдруг странным образом из каталажки сбежал, то есть, значит, чего-то все-таки соображал. Тут он во тьме набрел и на свою несчастную, тоже с куриной лапой на плече. Вот они и отправились, меченые, куда глаза глядят и поселились от происшедшего в отдаленном месте, священник выдавал себя за священника, а девочку за свою сестру. Плохо тогда было с пропиской и всефранцузским розыском, поэтому что человек о себе говорил, тому все и верили. Выдавать безропотную Шарлотту за жену не получалось, католическому священнику жениться нельзя. Так они и поживали, добра наживали и состарились бы потихоньку, но тут на нашу Шарлотту положил глаз хозяин здешних мест, такой граф де ла Фер, крутой феодал (в дальнейшем Атос, через «о»). Вообще, в книжке все герои время от времени по-разному называются, автор явно торопился сдать книгу в печать и то, чего раньше насочинял, не перечитывал. Ну, неважно, вот этот пряник ее увидел и, как положено, тоже оцепенел.

Более того. Он где-то посреди книжки расслабился, а тут входит его приятель д’Артаньян, весь такой моветон и брудершафт, ну, выпили, граф пустился в воспоминания о былом, девочка, говорит, была «прелестна, как сама любовь», при этом у нее обнаружился «ум поэта». «Я, — говорит он д’Артаньяну, — мог бы легко соблазнить ее или взять силой, да и кто бы стал вступаться за чужих, никому не известных людей? Но, к несчастью, женился на ней. Глупец, болван, осел!» И вправду болван, вместо того, чтобы быть счастливым, женился!

Отказаться Шарлотта никак не могла, куда ей было деваться. И с графом жила она прекрасно, и тоже дожила бы, возможно, до седин, если бы не отправилась с супругом на охоту, не упала с лошади, не потеряла сознание, тут граф, срывая с нее платье (тут какая-то неувязка: что ж он, получается, первый раз с жены платье срывал? Хотя они же там все в темноте делали, с электричеством-то напряг) и обнаружил закорюку на плече. Ах! Лилия! «Ангел оказался демоном!» Ой-е-ей!

Ну, казалось бы, дай любимой женщине очухаться, расспроси: что да как, мало ли чего не случается в жизни, а случай-то был именно такой. Но наш быстрый граф, секунды не медля, берет веревку и собственноручно вешает любимую на дереве. «Что же вы не едите ветчину? — спрашивает он у разинувшего рот д’Артаньяна. — Она восхитительна».

Шарлотте повезло, когда муж умчался, не оборачиваясь, она как-то отвязалась и отправилась путешествовать, по пути вышла замуж за оцепеневшего при виде ее лорда Винтера, заговорила вдруг по-английски, причем с таким прононсом, что все считали ее английской леди. Или миледи. В книжке она является то как леди Кларк, то как баронесса Шеффилд. А лет ей, между прочим, чуть за двадцать. И никаких спецшкол не кончала.

Испытывая отныне определенные чувства к мужикам, которые по-прежнему все подряд почему-то хотели на ней жениться, стала прелестная Шарлотта международной шпионкой, работала в интеллигентной службе кардинала Ришелье, что позволяло ей наконец, вредить мужикам во всю мочь. Причем их же руками. Узнав через нее про планы соперника, они тут же направляли к нему какого-нибудь профессионала, который делал в противнике необходимое количество дырок. Впрочем, в те времена всякий дворянин и монпансье, если достиг совершеннолетия, мог считаться профессионалом, поскольку наверняка по ходу дела уже замочил много народу. Потому и выжил. А противные соперники не выжили и, соответственно, не достигли.

Вот тут в книге появляется еще один неуловимый мститель, тот самый д’Артаньян. Он-то за что собрался мстить? А вот за что. Безумно любя Констанцию Бонасье и непрерывно клянясь ей в верности, этот бонвиван и абажур решает мимоходом позабавиться и с миледи. Но — осечка. Ну не нравится он ей. Тогда он совращает ее служанку, незатейливую девушку Кетти. Пообвыкнув в ее комнатушке, забирается в спальню миледи и в полной темноте выдает себя за ожидаемого ею некоего графа де Варда.

Получив желаемое, наш куртизан, естественно, хочет еще, для чего сочиняет от имени этого самого де Варда издевательскую записку к миледи, дескать: «А-ха-ха! Такую б леди да в гарнизон!» Он ей в душу плюнул. А сам тут как тут, обещает злодея за издевательства убить, но требует плату все той же постельной монетой. Причем авансом. Бедняжка в отчаянии расплачивается. И тут он на радостях разомлел и давай самодовольно рассказывать дважды обдуренной им дуре, как он ее дважды сделал! Она просто с катушек слетела. Впервые в жизни захотела убить обидчика сама, лично, даже вытащила свой маленький золотой кинжальчик, ха-ха-ха! Тут киллер-профессионал. Отмахался своей двухметровой шпагой и смылся. Тогда она, совсем потеряв голову, взяла и отравила его любимую Бонасье.

Теперь и у д’Артаньяна кое-что на миледи накопилось, поэтому он немедленно вступил в Чрезвычайную Тройку. Вот они под конец, три борца за справедливость — ЛП, Атос и д’Артаньян, и собрались, чтобы «исчадие ада» истребить.

«Вы не женщина, — с апломбом заявляют, поймав ее, три мстителя из Эльдорадо, — вы не человек, вы демон, вырвавшийся из ада, и мы заставим вас туда вернуться!» Это тот самый доберман, который ее заклеймил, тот самый Атас, который ее за это повесил, и тот самый жеребец, который дважды отнял у нее честь. Нет-нет, они не про тот ад, который ей сами устроили и откуда она было вырвалась. Это они ей голову собрались отрубить. И отрубили.

Хеппи-энд. А? Не слабо.

А зря смеялись! Леонид Ильич Брежнев прожил 76 лет замечательной жизни. Природа наделила его внушительным ростом, красивым мужественным лицом, низким голосом, могучими бровями, отменным здоровьем. При Государе Императоре таких молодцов моментально забирали в гренадеры, в наше время — в кремлевский полк. Девицы при виде такого мужчины сразу бегут сдаваться ему в плен.