Нина Шацкая - Биография любви. Леонид Филатов

Картина двигается — тьфу, тьфу, тьфу! — довольно стремительно. Смотрел уже довольно много материала. Трудно пока составить какое-либо определенное впечатление. Видимо, пока не соберутся сюжетные блоки, ничто нельзя будет понять. Это ведь не просто кино, это кинороман, история человеческой жизни на фоне эпохи 41–45 годов.

Ну, хватит о нашей кровавой работе. Тебе это вряд ли интересно, ты ведь даже не читала сценария. Давай лучше поговорим о тебе. Это письмо придет к тебе по почте. Его привезет Т. Друбич. Она приедет в Москву дней на 10 — ей необходимо сдать экзамены. Чтобы лишить тебя всяких шансов на ревность, считаю необходимым сообщить: Таня — жена нашего режиссера Сережи Соловьева. Пока неофициальная, но жена. И это продолжается уже много лет. У них ситуация очень трудная и весьма похожа на нашу в прежние годы. Надеюсь, теперь ты понимаешь, какой ты у меня дурачок в своих потугах на ревность?.. По телефону я ничего не мог тебе объяснить, ибо тебя соединили почему-то не с моим номером, а с номером Сережи Соловьева. Он позвал меня к телефону, а сам был рядом. Сама понимаешь, я ничего конкретного не мог сказать в ответ на твои глупости.

Что же касается моего первого к тебе письма, переданного через посольство, т. е. через Тамару Сергеевну, то я целиком рассчитывал на твою сообразительность. Не мог же я сказать сотрудникам посольства, что я пишу любимой женщине, а не жене. Пришлось что-то выдумывать в расчете на твою неглупую головку. Они ведь не знают, что я практически разведен. Да и вообще к разводам у нас относятся весьма настороженно.

Каждый вечер сижу дома, смотрю телевизор. В основном показывают шоу и американские боевики. Каждые 20 минут ошарашивают рекламой. Всю рекламу я уже знаю наизусть.

Фирма, которая оплачивает нашу картину, платит нам довольно мало денег, хотя здесь мы считаемся звездами первой величины. Но ты не беспокойся, я, конечно, кое-что хорошего тебе привезу.

Очень огорчен твоим желанием поехать в эту вонючую поездку по поводу заработка. У меня даже закрадывается подозрение, что тебя привлекают туда не одни только деньги. Не обижайся, но уж больно ты пошло и настойчиво упираешься в эту поездку. В чем дело? Скучно стало? Оскудело сердце? Захотелось освежиться?.. Смотри, смотри…

Я ведь обещал тебе, что сразу по приезде получу на «Мосфильме» большие деньги. Что же тебе не хватает? Надеюсь, ты сумеешь и одеться, и обуться, и отдохнуть летом. И Денечка тоже. Отчего же эта нищая и неблагородная авантюрность?.. От скуки?.. Или тебе самой хочется послоняться по этим вшивым окопам? Тянет, так сказать?.. Неискоренимое желание вываляться в говне?.. Зачем, тем более теперь?

Я не имею права настаивать, но хочу тебе сказать, что меня это очень и очень расстроит. Я бы понял твою настойчивость, если бы речь шла о больших деньгах. Но стремление изговняться за копейки? Не понимаю…

Ты же пока не умираешь с голоду?.. Ну, дотерпи хотя бы до моего приезда… Не понимаю, не понимаю… О, эти вечные твои решения, вроде бы честные, вроде бы прямые, вроде бы не предполагающие двойного дна, а на самом деле чреватые и двусмысленные. Объясни мне, почему такие на первый взгляд пустяки тревожат меня даже за океаном?.. Когда я отучу тебя, наконец, от пошлости?.. Когда научу тебя быть гордой и независимой?.. Не амбициозной и заносчивой в застолье, а именно гордой?.. По-настоящему?..

Ладно, не буду больше об этом. Ты давно уже знаешь мою точку зрения на эти вещи. Поступай, как знаешь. Твое итоговое поведение будет реакцией на это письмо.

Передай, пожалуйста, Борьке, что я на него обижен. Я понимаю, что у него уйма своих забот. Ноу Сашки Стернина [69] Александр Стернин — друг и сосед Л. Филатова. В то время — фотограф Театра на Таганке. лежит целый мешок моих бумаг. Это мой архив. Он мне чрезвычайно дорог. Это все, что я сделал за всю мою жизнь. Неужели так трудно, имея машину, перевезти все это моей маме?.. На это потребовалось бы всего 20 минут.

Нюся, очень любопытно было узнать относительно «Годунова». [70] Имеется в виду спектакль Театра на Таганке «Борис Годунов» по пьесе А. С. Пушкина. Я, конечно, частенько возвращаюсь мыслями к театру. Очень хочу это играть. И, главное, чувствую, что могу это делать. Как ты думаешь, шеф уже поставил на мне крест?.. Как он настроен насчет меня? Наверное, вода сомкнулась и кругов не осталось?.. Если так, то очень грустно… А я тут достал Пушкина и иногда вечерами экспериментирую..

Тоскую по тебе очень, родная моя. Думаю даже, ты не представляешь себе размеров моей тоски. Я ведь тут совсем один. Даже страшно задумываться, как я все это выдержу. Но ты не волнуйся, выдержу, конечно. Только бы не заболеть.

Скорее всего, в ФРГ мы не поедем. Снимем все в Колумбии. Хотя сейчас еще трудно что-либо прогнозировать. Итак, я повидал уже массу стран. Единственное место — куда хочется, так это в Москву. Тебе странно?

Хочу в Москву. Хочу к тебе. К тебе. К тебе. К тебе. К тебе. К тебе. К тебе. К тебе!!!

Целую нежно.

Лёнька.

P. S. Когда получишь это письмо, тут же позвони Тане Друбич. Ее телефон в Москве… Через 10 дней она полетит обратно в Колумбию. Передай с ней письмо (напиши обо всем много и подробно). Если мама захочет, пусть тоже напишет. Поцелуй маму крепко. Будь здорова, моя родная!

Разведясь с женой, Лёня пришел ко мне не сразу. Я поставила ему условие: «Придешь тогда, когда поймешь, что не сможешь без меня жить. А пока поживи какое-то время без меня, все может быть, — или тебя потянет в тот дом, который ты оставил, или — ко мне, или найдешь за это время кого-то еще…»

Прошло немного времени, ив 1982 году Лёня пришел насовсем к нам в дом, и мы стали жить вчетвером: он, я, моя мама и сын Денис. И неважно, что первые два года мы с ним «притирались» — аж искры летели, — неважно, что позже моя мама имела, мягко скажем, свои к нему безосновательные претензии, — в доме поселилось счастье! Денис еще раньше, узнав, что «моим мужем станет Лёня Филатов», запрыгал от радости и счастливо кричал: «Как здорово! Мамочка, как здорово!» А я, живя с моим дорогим человеком, окруженная его заботой и любовью, обретя так нужную мне и долгожданную опору в жизни, впервые стала ощущать себя настоящей женщиной. Я вдруг успокоилась. Как будто не было тех долгих тяжелых лет, я чувствовала себя заново рожденной, я была другой, той, которая так надолго и глубоко была запрятана внутри меня же. Лёня ни на секунду не оставлял меня без внимания, — исключением была только работа.

И подарки! Я вдруг впервые в жизни поняла и прочувствовала, какую радость они могут принести женщине, — подарки от любимого человека, а Лёнина щедрость в этом смысле не имела, казалось, границ.