Юрий Сушко - Подруги Высоцкого

Ветераны Таганки были возмущены случившимся. Золотухин негодовал больше других: «Быдло, оно и есть быдло… Они не могут ей простить ее голубую кровь, белую кость и высокомерие, каким она удостаивает их вместе с Глаголиным. Демидова – знак Таганки, актриса № 1, женщина, в конце концов… Она – знамя Таганки, имя Таганки. А они за ней каждую ошибку в тексте считают, злорадствуют, шипят…»

Классическую формулировку «Театр – зеркало жизни» Алла Сергеевна удачно видоизменила: «Увеличительное стекло». С ее точки зрения, даже передел великого государства под названием Советский Союз произошел сперва в театре. Ведь правда, сначала начали делиться театры – «Современник», МХАТ, Таганка, а потом уже по той же модели разрушилась держава. Вот и попытайтесь опровергнуть парадокс, что театр – предтеча, чуткий барометр перемен…

Она – профессионал наивысшего класса, всегда достигала желаемого результата очень быстро. Но – со своим материалом. Выкупив у Театра на Таганке права на свой же спектакль «Федра», организовала первый в России частный театр – «Театр «А».

А потом… Потом Алла Демидова наконец получила возможность ответить на вопрос: «Почему я хочу сыграть Гамлета?» Осенью 2000 года греческий режиссер Теодор Терзопулос предложил ей поставить Шекпира.

Она взяла перевод Пастернака, вновь и вновь перечитала известные ей строки. Потом позвонила сыну поэта – Евгению Борисовичу, попросила разрешения поработать с текстом, объяснив, что это будет адаптированный вариант. Возражений не последовало. В поисках своего ритма Алла Сергеевна по нескольку раз переписывала в тетрадь все монологи. При этом обращалась к опыту ушедшего Высоцкого: «Высоцкий… играя Гамлета, использовал разные переводы и даже сам что-то добавлял».

Сделанное ею Терзопулос скорректировал под себя, и в итоге спектакль получился как бы не совсем по Шекспиру. Традиционный текст оказался перетасован, и повествование о мести Гамлета убийце отца стало рассказом о поединке принца с собственной совестью.

«Мне многие персонажи не нужны были, – признавалась актриса. – Мне совершенно неинтересен Клавдий. Мне неинтересно, что творится в его грязной душе. Мне неинтересен Полоний, Розенкранц, Гильденстерн и так далее. Их нет у меня. Но я играю, например, и сцену «Гамлет и Гертруда», и «Гамлет и Офелия», и сумасшествие Офелии, и монологи Гамлета. Я взяла то, что мне интересно. И получился спектакль довольно-таки забавный…»

23 февраля 2001 года в театре Терзопулоса «Аттис» состоялась премьера спектакля «Гамлет-урок».

Алла Демидова осуществила свою заветную мечту. Это был моноспектакль. Все роли были ее. И даже театральные костюмы были придуманы самой Демидовой. Она утверждала: «Для меня главный вопрос в «Гамлете»: как меняется сознание после встречи с иррациональным миром, с Призраком? Он же, Гамлет, был веселым студентом, своих ближайших приятелей, Розенкранца и Гильденстерна, очень радостно встречал, а как потом его сознание перевернулось, и он воспринимает их врагами… Он становится философом, который в себе соединяет абсолютное знание действительности с потусторонним, таинственным. Когда соприкасаешься с другим миром, сознание меняется, по-иному все чувствуешь…»

«Гамлет начинает разговор с актерами, – пересказывала Демидова ход спектакля. – Одновременно происходит урок со зрительным залом. Там у меня два подсадных молодых греческих актера, которых я вытаскиваю на сцену для каких-то экзерсисов. Предположим, прочитать монолог Приама… А потом один из актеров мне говорит: «Ну а вы попробуйте прочитайте сами этот монолог». Или предлагает сыграть Гертруду… В той стране, в которой мы играем, мы и берем этих актеров с их языком. Спектакль сделан для «нерусскоговорящих зрителей», однако публика понимает абсолютно все, что происходит на сцене. В нем главное не слова, а пластика, ритм, паузы, нежели сам текст…»

Теодорос Терзопулос – уникальный человек, он даже родился в той деревне, где родился Эврипид. «После того, как сыграла Электру, Федру и Медею, все остальное стало пресным, – подводит итог актриса. – Детский сад какой-то».

Сегодня она исповедует иную философию театра. Скажем, в Древней Греции были особые отношения с богами. Спектакль начинали на рассвете. Действие шло целый день. Зрители ели, пили, занимались любовью, кто уходил, кто спал, кто приходил. Скамьи мраморные, пол каменный, а внизу течет речка. Философы в тогах ходили, рассуждали о вечном, но если у кого была какая-то чисто физиологическая нужда, ничего – садился и справлял ее прямо в реку… Не было различия между высоким и низким, духовным и плотским. Совсем другая мораль была, другое разграничение на добро и зло. И если этого не знать, лучше к древнегреческой трагедии не подходить… Когда солнце было в зените, звучали основные женские монологи, потому что женщины – внучки солнца. Вместе с солнцем на закате умирали все герои. И актеры, конечно, не думали о зрителях, они играли для бога Дионисия.

Но люди потеряли эту связь с космосом и богами. Когда произошел разрыв, театра не стало. Остались какие-то мистерии, площадные театры, все рождалось заново. Недаром «Гамлет» считается великой пьесой, напоминает Демидова, ведь это попытка соединения человека с космосом: «Это не смена мировоззрения, не богоискательство, а ощущение, что рядом с нами «кричит наш дух, изнемогает плоть, рождая орган для шестого чувства». У нас пока нет этого шестого чувства, чтобы понять главное. Но гениальные или талантливые люди в минуты творчества понимают эту связь, соединяются с чем-то иррациональным. Мой близкий друг композитор Эдисон Денисов говорил: «Я не пишу музыку, я записываю»… У актеров это тоже есть, но в меньшей степени, потому что они в меньшей степени творцы. Они творят рисунков на песке, даже не на песке, а рисуют в воздухе, а ветер все уносит. И, в первую очередь, конечно, это дар…»

Некоторые коллеги над ней подшучивали. Насмешник Иван Бортник, например, иронизировал: «Она – дама неожиданная. «Шестое чувство», «Вторая реальность»… Нашла вот себя – живет с собачками, кошечками, своим Валуцким. Женщина, по-моему, достойная и очень одаренная. Она пытается пробиться через какую-то новую реальность – четвертую, пятую… У нее много реальностей – сама их себе нафантазировала. Опасная штука. Реальность-то одна, в которой мы живем…»

На колкости и непонимание актриса реагирует спокойно, с иронией, а на вопрос: «Что расстраивает?» – отвечает: «Человеческая глупость». – «Что радует?» – «Открытость и доброта».

Эти по-своему мудрые слова подарила молодой Демидовой Лиля Юрьевна Брик, с которой они когда-то соседствовали в Переделкине.