Юрий Сушко - Подруги Высоцкого

Голос Максима (поет): В заповедных и дремучих/ Страшных муромских лесах/ Всяка нечисть бродит тучей/ И в проезжих сеет…

Квартира Валентины. В зеркале отражается лицо поющего Максима.

Максим: …страх. /Воют воем…

В зеркале же появляется отражение Валентины Ивановны, вошедшей в комнату.

Максим: … что твои упокойники, / Если есть там соловьи, то разбойники./

Валентина Ивановна: Ты знаешь, что Тихомиров-то умер.

Максим: Страшно… аж жуть. Что ты говоришь?

Валентина Ивановна: М-гм…

Максим: Х-х. А кто это?

Валентина Ивановна: Что? Кто такой Тихомиров?

Максим: Да.

Валентина Ивановна: Ну ты каждый раз спрашиваешь.

Максим: Ну я забыл. Ну кто это, кто? Мг? Э-э… А ты, право… ты как будто даже рада, что человек умер.

……………………

Валентина Ивановна: Ну зачем ты так говоришь?!

Максим (играет на гитаре, поет): В заповедных и дремучих, страшных муромских… Я понял, ты опять занимаешься своей канализацией. Да?

Валентина Ивановна: Ты вообще-то понимаешь, нет?.. Водопровод изобретен древними римлянами, а мы живем в двадцатом веке новой эры, и в нашем городе все еще нет воды.

Максим: Валя…

Валентина Ивановна: Что Валя?

Максим: …Валя, у тебя напрочь отсутствует чувство юмора… Да нет, я тебя понимаю. Э-э… у меня тоже, когда я в управлении работал, был такой начальничек…»

Муратова скомандовала: «Стоп!», оператор тут же остановил проектор, и в зале вспыхнул свет.

– И как, ты доволен? – она обернулась к Высоцкому.

– Тобой – да, – ответил экранный Максим, только без бороды. – А вот собой – не очень… Слушай, а у нас ведь сегодня съемок уже не будет?

– Да нет, – сказала Муратова. Улыбнулась. – Учи текст.

– Давай сходим к морю, посидим где-нибудь… «Куряж» надоел уже до смерти. Пойдем?

Кира, на мгновение задумавшись, согласилась: «Почему бы и нет? Я не против, пойдем».

В городе, отпустив машину, они пешком отравились к морю. Только что просмотренным эпизодом Кира, в целом, была удовлетворена. Особенно ей понравилась эффектная идея оператора Гены Карюка обыграть зеркальное отражение героев. А вот диалог… О чем говорят эти люди? О пустяках как будто. Или каждый о своем. И между ними ватная стена, бейся в нее кулаком – не бейся – без толку, все равно никто никого не слышит. Невеселая и горькая история… Где рядом с нежностью друг к другу постоянно присутствовует тщательно оберегаемая независимость характеров двух сильных личностей.

На площадке Кира чувствовала себя уверенно, раскрепощенно, реплики подавала вроде бы вовремя, тем более текст-то был не чужой, а свой. А вот на экране ее Валентина Ивановна показалась Муратовой чрезмерно зажатой, напряженной… Зато Володя сразу вошел в образ. Тот самый рисунок роли, сделанный им в первый же съемочный день, Высоцкий держал, не меняя. «И это не упрямство, – была уверена Кира. – Просто он вначале все тщательно продумывает, а потом так и играет. Он как бы проживает сцены из жизни Владимира Высоцкого, и когда видит их законченными, то испытывает видимое удовлетворение – от искусства, а не от жизни. Но это не притворство – скорее, необыкновенный артистизм.

Он умеет себя подать как мужчина. Это, наверное, первый человек, на примере которого я наглядно понимаю, как надо создавать свой имидж. Ведь он очень хрупкий и слабенький от природы, но он создал себе маску ковбоя – жесткого, агрессивного, даже жестокого, и этой маской держит нас гипнотически…»

Главную женскую роль Кира была вынуждена исполнять от безвыходности. Изначально Валентину Ивановну собиралась играть Антонина Дмитриева, актриса Театра имени Ленинского комсомола. «Начали работу, но что-то не получалось, – сетовала позже Муратова. – Она мне нравилась на репетициях, она мне нравилась во время съемок, но не нравилась на экране. Я пыталась иначе репетировать, иначе снимать, и опять на экране не получалось. К тому же она сорвала нам несколько съемок. Другой актрисы у меня в запасе не было, поскольку я никого другого не пробовала…»

Ко всему прочему, Дмитриева умудрилась насмерть рассориться с администрацией картины, вечно скандалила из-за не вовремя поданной машины. А потом и вовсе укатила в Москву.

– У вас никого другого нет. А вы сами так хорошо показываете, – наперебой стали говорить режиссеру в ассистентской группе, – играйте сами!

Юная дебютантка Нина Русланова вообще уверяла всех, что Муратова «гениальная актриса, и она замечательно показывает. Она показывает безумно лихо! Это так смешно! Она очень даже пользуется этим…»

Посомневавшись день-другой, Муратова все же рискнула. Деваться было некуда, рабочий график трещал по швам: «Мне совсем несложно было играть эту роль, потому что все время на протяжении подготовительного периода со всеми, кто пробовался на Максима, персонажа Высоцкого, я со всеми репетировала. Я сама писала этот текст, поэтому он мне был естественен. Это было несложно. Я совсем не боюсь камеры, тексты были мои, и говорила я их так, как говорю в жизни, и это я делала легко.

Однажды мне было трудно заплакать: я сама хотела, чтобы в этот момент я заплакала убедительно. Помню, я очень долго себя заставляла, даже звала людей, чтобы они мне сказали какие-нибудь гадости, напомнили о каких-нибудь ужасных событиях. На съемочной площадке присутствовал мой первый муж Александр Муратов (он тогда уже не был моим мужем, но пришел на съемку), и я просила его сказать мне что-нибудь ужасное. Он стал напоминать мне о каких-то событиях, и я заплакала. Дальше нужно было просто пронести это состояние…»

В приморском кафе они уютно устроились на открытой веранде, благо погода располагала: тихо, безветренно, безмятежно. Но едва поднялся легкий осенний бриз, перебрались под крышу. Помаленьку попивали сладкую «Лидию» – ничего более приличного у буфетчицы Высоцкий выпросить не смог. Закусывали яблоками.

– Володь, ты меня извини, конечно, но мне кажется, что вы, актеры, – это особая разновидность млекопитающих. Вы все время на виду, вам это внимание нужно как кислород. Я на себе чувствую, что на площадке человек глупеет, – Муратова усмехнулась. – Когда я стою за камерой, мне, к примеру, абсолютно все равно, чем занимаются осветители, главное, чтобы свет был выставлен правильно и лампочки не перегорали. А стоит выйти на площадку уже как актрисе, в роли, меня охватывали паника и злость: почему эти сволочи не смотрят на меня?! Ведь я же должна быть в центре внимания и обожания!..

– «В центре внимания и обожания»? – Высоцкий тоже улыбнулся. – Честно говоря, я за собой такого как-то не замечал…

– Ну, может, потому что ты мужчина. – Муратова отхлебнула глоточек вина. – Тьфу, бурда какая… Да, но дело даже не в том… Эта история с моим актерством здорово помогла научиться жалеть и любить актеров. Побывав в вашей шкуре, я поняла такие интимные особенности этой профессии, которые по-иному постичь просто невозможно…