Федор Раззаков - Дин Рид: трагедия красного ковбоя

Отношения с ООП Восточная Германия наладила еще в середине 60-х. Тогда некоторые ближневосточные страны разорвали отношения с ФРГ (та тайно поставляла оружие Израилю и вообще симпатизировала этой стране, чувствуя себя косвенно виновной за зверства фашистов по отношению к евреям) и повернулись лицом к ее соседу. С тех пор Арафат превратился в одного из самых доверенных лиц на Ближнем Востоке для «Штази». Особенно он близко сошелся с Хонеккером, который сразу после прихода к власти взялся укреплять плацдарм на Ближнем Востоке и наладил тесное сотрудничество с разведслужбами Египта, Ливии, Сирии и ООП. Поэтому приглашение Арафата на Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Восточном Берлине не вызвало ни у кого удивления.

Арафат хорошо знал Дина Рида, однако заочно. Лидер ООП прекрасно понимал, какую большую роль на идеологическом фронте играет этот американец, поэтому давно вынашивал мысль познакомиться с ним поближе. И когда узнал, что Дин тоже будет на фестивале, попросил работников ЦК СЕПГ устроить ему такую встречу. Что касается Дина, то, когда ему сообщили, что с ним хочет встретиться председатель ООП, он был польщен и удивлен одновременно.

До недавнего времени у него было двоякое отношение к Арафату и его организации. Он был на стороне палестинцев в их борьбе за свои территории, оккупированные Израилем, но в то же время осуждал акты терроризма, которые прокатились по Европе в начале 70-х и к которым имели отношение палестинцы. Дин знал, что Арафат всячески отмежевывался от этих терактов, но в то же время он был осведомлен, что во главе организации «Черный сентябрь», которая совершила один из самых кровавых налетов последних лет – убийство 11 израильских спортсменов на Олимпиаде-72 в Мюнхене, – стоит заместитель Арафата и его ближайший соратник Абу Иад. Поэтому на встречу с Арафатом Дин шел с определенной опаской. Однако это внутреннее напряжение длилось недолго, поскольку Арафат сумел сразу расположить к себе собеседника. Первое, что он сказал Дину, когда тот появился на пороге кабинета (лидер ООП хорошо говорил по-английски), было:

– Я недавно был в Бейруте и всюду видел ваши плакаты. Там демонстрировали фильм с вашим участием.

– Что за фильм? – поинтересовался Дин.

– Не помню, но, кажется, какой-то свежий итальянский боевик.

Дин предположил, что это мог быть его последний «спагетти-вестерн» «Кулак, фасоль… и карате», который только что вышел в прокат.

Между тем тема кино на этом была благополучно забыта, и Арафат перевел разговор на главную тему:

– Вы, Дин, человек очень популярный в мире, в том числе и в арабских странах. А это очень большая редкость, поскольку арабы к большинству американцев относятся если не враждебно, то настороженно. Поэтому я давно хотел с вами познакомиться. И вот такая удача: мы оказались в одном и том же месте и в одно и то же время.

Их беседа длилась больше часа и принесла обоим много полезного. Особенно был удовлетворен ее итогами Арафат: он понял, что нашел в лице Дина самого горячего сторонника многих из своих идей. А это означало только одно: впереди их ждут новые встречи, еще более плодотворные и тесные, чем эта.

Между тем среди участников фестиваля с быстротой молнии распространился слух, что умер бывший председатель СЕПГ Вальтер Ульбрихт. Слух оказался правдой: бывший хозяин ГДР скончался 1 августав 12.55. Сами немцы зло шутили, что так покойный отомстил Хонеккеру за свою отставку в 71-м. В этой шутке была своя доля правды: смерть Ульбрихта явилась настоящей головной болью для руководителей страны. В итоге было решено не омрачать фестиваль похоронами и провести их сразу после закрытия молодежного форума.

4 августав центре Восточного Берлина, на проспекте Маркса, прошла демонстрация под девизом «Народ, молодежь и студенты ГДР строят социализм». Дин стоял на трибуне рядом с Хонеккером, Арафатом, Терешковой и другими. Кстати, со своим высокопоставленным родственником – Хонеккером – Дин близко познакомился именно тогда. Перед самым началом демонстрации они пожали друг другу руки, и Хонеккер сообщил, что его жене и дочери очень нравятся песни Дина.

– А вам они не нравятся? – поинтересовался Дин.

Хонеккер засмеялся и сказал:

– Я тоже слушаю их с удовольствием.

Во второй половине Дин отправился на очередной концерт – на этот раз на Александр-плац. Вот как об этом пишет Ханс Дитер Байер:

«В те августовские дни 1973 года все улицы и площади в центре Берлина – сплошная пешеходная зона, заполненная пестрой поющей и смеющейся толпой. И хотя за ветровым стеклом автомашины явственно виден пропуск, машина еле двигается.

Особенно много народу на Александр-плац, где десятки тысяч людей держат в осаде многочисленные трибуны.

Дина, который в эти дни дает концерт за концертом, с нетерпением ждут на площади… Дин сердцем рвется на площадь, но его машина ползет как улитка. Недалеко же от Александр-плац она и вовсе застревает. Водитель беспомощно пожимает плечами. Рид в отчаянии, он еще плохо знает немецкий и не может объяснить людям, которые окружили машину и машут ему руками. Переводчик Виктор Гроссман тоже в растерянности.

Но вдруг приходит спасение: патрульная полицейская машина. Товарищи в белых фуражках узнают молодого американца и сразу понимают, что случилось. Бело-зеленый «Вартбург» берет машину певца в кильватер, включается сирена, и… певца доставляют на концерт…»

Выступление Дина зрители встретили ликованием, а его песню «Мы скажем „да“, которая в эти дни звучит из всех репродукторов и поэтому выучена наизусть, подхватили тысячи голосов:

5 августаДин выступал в концерте для гостей фестиваля на Белом озере. Причем зрители, собравшиеся в тот день перед импровизированной сценой, поначалу думали, что действо не состоится: незадолго до начала представления хлынул ливень. Однако концерт все равно начался. Вместе с Дином на сцене в тот день свое искусство зрителям дарили Манфред Круг (с этим киноактером Дину еще предстоит работать в совместном фильме), Вольфганг Циглер, звезда чехословацкой эстрады Хелена Вондрачкова и др.

6 августасостоялось торжественное закрытие фестиваля. Мероприятия начались на Александр-плац, а к вечеру переместились на площадь Маркса – Энгельса. Тремя мощными потоками начала стекаться сюда молодежь (около 750 тысяч человек). Посреди площади, в лучах множества прожекторов, высилась трибуна, где находились руководители ГДР и другие высокопоставленные деятели из числа гостей фестиваля. Дина на трибуне не было – он выступал на одной из эстрад все с той же песней «Мы скажем „да“, которая превратилась в неофициальный гимн фестиваля, поскольку ее пели, чуть ли не на каждом углу. Чуть позже он принял участие и в заключительном концерте, где помимо него также выступали чилийский ансамбль „Венсеремос“, вьетнамские артисты с „Танцем цветов“ и др. И снова Дин пел „Мы скажем «да“.