Федор Раззаков - Дин Рид: трагедия красного ковбоя

В разгар этих событий, 19 ноября, Дин отправился в Лейпциг, где проходил традиционный Международный фестиваль документального кино. Именно там его застало сообщение о том, что 22 ноября, после двухдневного обсуждения, западногерманский бундестаг поименным голосованием одобрил размещение новых американских ракет средней дальности в ФРГ. 25 ноябрясоветский лидер Юрий Андропов заявил, что СССР прекращает участвовать в женевских переговорах, отменяет мораторий на развертывание ядерных вооружений средней дальности и ускоряет процесс размещения тактических ракет в ГДР и ЧССР.

27 ноябряДин уже был в Восточном Берлине, где выступил в концерте политической песни в «Палас дер Републик». Концерт был приурочен к тем акциям протеста, которые проходили в Западной Европе по поводу размещения там американских ракет.

В конце года Дин отправился в Москву, чтобы 28 декабряпринять участие в фестивале политической песни памяти Виктора Хары. Однако участие в фестивале было не единственным желанием Дина: еще он хотел встретиться с Юрием Купцовым, чтобы подробно разузнать у него о тех событиях, которые произошли в СССР за последние несколько месяцев. Ведь Дин владел усеченной информацией, составленной главным образом из публикаций в прессе и тех комментариев, которые он слышал из уст отдельных восточногерманских политиков. Для полноты восприятия ему не хватало сведений с советской стороны, которые ему могли предоставить его московские друзья. При этом Дина интересовало не только развитие внешнеполитической ситуации, но и перспективы Юрия Андропова, которого многие уже списали со счетов (слухи о том, что советский генсек серьезно болен, стали курсировать по миру с осени).

Купцов назначил встречу Дину не у себя дома в Воротниковском переулке и не у родителей на Кутузовском проспекте, а… в собственном автомобиле «Жигули». Подобрав Дина у входа в гостиницу «Москва», Юрий сообщил, что лучше пообщаться в салоне автомобиля, поскольку их разговор не должен стать достоянием чьих-нибудь ушей. Припарковав машину рядом со сквером у станции метро «Площадь Революции», Юрий заглушил мотор, и какое-то время они с Дином сидели молча, слушая в радиоприемнике пронзительный хит 83-го года «Hello» в исполнении Лайнела Риччи. Затем, когда песня закончилась, Юрий устало произнес:

– В такие минуты мне больше всего хочется бросить все и уехать куда-нибудь подальше. Если бы ты только знал, Дин, как я устал за этот год. Никогда такого со мной еще не было. Но я бы никогда не стал жаловаться на усталость, если бы не ощущение того, что все затраченные мною силы ушли в пустоту.

– Это связано с теми событиями, о которых говорит весь мир? – спросил Дин.

– Именно с ними, – кивнул головой Юрий. – Помнишь, больше года назад мы говорили с тобой на эту же тему и я связывал большие надежды с Андроповым? Да разве только я: вся страна буквально воспряла, когда он пришел к власти. И ведь ничего сверхъестественного в его лозунгах не было: он просто призвал всех к порядку. Но поскольку именно этого порядка все только и жаждали в последние годы правления Брежнева, призыв Андропова был услышан чуть ли не в каждом уголке страны.

Я тогда много ездил по республикам и лично в этом убедился. Сдвиги происходили во всех сферах жизни общества. В экономике прирост промышленного производства по сравнению с первым кварталом последнего года брежневского правления составил почти 5 процентов, а производительность труда возросла почти на 4 процента. Таких показателей не было много лет. И когда в февралегосударство повысило цены на товары и услуги примерно 300 наименований, впервые люди встретили эту новость спокойно. И знаешь почему? Потому, что о повышении объявил человек, которому люди верили. И вот теперь все созданное за эти месяцы рушится как карточный домик. Андропов серьезно болен, и шансы, что он поднимется, весьма невелики.

– Значит, то, что говорят зарубежные радиостанции об этом, правда? – спросил Дин.

– Рад бы тебя обнадежить, но, увы, не могу, – положив руки на руль, произнес Юрий. – 28 сентябряАндропов в последний раз вышел на люди – встретился с генсеком йеменской социалистической партии, после чего уехал отдыхать в Крым и там подхватил якобы пневмонию. И в Москву вернулся уже окончательно больным человеком. У Андропова полностью отказали почки, и он теперь живет только благодаря аппарату «искусственная почка».

– Когда ты говорил о пневмонии, я услышал в твоем голосе сомнение.

– Это сомнение разделяю не только я. Многие знали, что у Андропова были давние проблемы с почками, однако болезнь проявляла себя не так активно. Более того, врачи предрекали ему еще шесть-семь лет жизни. Но едва он стал у руля страны, как все его болячки внезапно обострились. Вот почему крымская пневмония выглядит очень подозрительно. И в верхах ходят упорные разговоры, что эта цепь событий была ловко подстроена.

– Кем подстроена? – не скрывая своего искреннего удивления, воскликнул Дин.

– Теми, кому Андропов прижал хвосты. Когда я говорил про энтузиазм, охвативший страну, я имел в первую очередь простых людей. А в руководящих верхах инициативы Андропова многими были встречены в штыки.

– Кто же сейчас руководит страной?

– Как кто – Андропов! Только дается ему это с каждым днем все труднее и труднее, и силы его уже на исходе. Я был в Кунцевской больнице, где он лежит, и собственными глазами видел это. А тут за одну осень на нас навалилось столько проблем, что распутать их тяжело даже здоровому человеку. И я подозреваю, что все эти проблемы тоже возникли не случайно именно в период обострения болезни Андропова.

– Что ты хочешь этим сказать?

– А то, что, как только Андропов захотел пойти на уступки Западу и предложил сократить количество советских ракет «СС-20» в Европе до 162, что соответствовало численности аналогичных английских и французских, как вскоре после этого американцы стали нагнетать обстановку. Стали с новой силой давить на своих союзников с тем, чтобы они согласились на размещение у себя их «Першингов», а параллельно бряцали оружием – напали на Гренаду. Кроме этого, устроили еще и провокацию с самолетом.

– Ты имеешь в виду сбитый вами корейский «Боинг»? – уточнил Дин.

– Именно. Это был самолет-разведчик, который выполнял прямое задание ЦРУ. Оно сознательно направило его в наше воздушное пространство, чтобы вызвать переполох в системе ПВО и выявить ее засекреченные и обычно «молчащие» объекты. Незадолго до этого мы модернизировали свою ПВО на Дальнем Востоке, вот американцам и понадобилось прощупать ее на предмет слабых мест. Но наши военные с первой же минуты вхождения «Боинга» в наше воздушное пространство владели полной информацией обо всех переговорах его экипажа с разведбазами и спецслужбами НАТО. Уничтожить самолет мы могли много раз, но не делали этого, так как при взрыве над Камчаткой он мог бы нанести нам непоправимый ущерб: могли сдетонировать ядерные боеприпасы на лодках или других объектах.