Федор Раззаков - Дин Рид: трагедия красного ковбоя

– Ромеш Чандра. Помнишь, он подходил к нам в Хельсинки, когда мы разговаривали с Сикейросом?

Дин на несколько секунд ушел в себя, вспоминая события прошлогодней давности. И тут же перед его глазами всплыл образ чернявого индуса в строгом темном костюме со значком ВСМ на лацкане. Он подошел к ним в холле Дворца культуры, чтобы поблагодарить Сикейроса за его творчество и пригласить на какую-то выставку, проводимую в рамках сессии ВСМ.

– Кажется, он индиец? – вновь заговорил Дин после некоторой паузы.

– Да, родом из Лахора, – кивнул Варела. – Окончил Кембриджский университет, в 39-м вступил в ряды компартии. Долгое время работал в ведущих коммунистических газетах страны, а в начале 50-х вошел в Центральный комитет индийской компартии. В 52-м его избрали генеральным секретарем Всеиндийского совета мира. Два года назад ВСМ наградил его золотой медалью имени Жолио-Кюри. Я думаю, что избрание Чандры главой Совета мира разумный шаг: на повестке дня реально встает вопрос о включении в сферу нашей деятельности стран третьего мира. Тем более что Москва после разрыва с Китаем именно Индию рассматривает как своего главного партнера в Южной Азии.

– Так бы сразу и сказал, что Чандру выдвигает Москва, – улыбнулся Дин.

– А ты как будто сам не догадался, – съязвил в ответ Варела. – Ну так что, согласен слетать в Женеву? Можешь и Патрисию с собой прихватить.

– Она не сможет.

– Почему? – удивился Варела. – Не хочет полюбоваться красотами Женевского озера?

– Нет, она не против красот, но… – Тут Дин на секунду запнулся, после чего закончил фразу: – Она беременна.

– И давно?

– Всего несколько недель, но это роли не играет: она плохо переносит авиаперелеты.

– В таком случае полетишь без нее. Тем более что поездка непродолжительная – всего три-четыре дня.

Когда Патрисия узнала о том, что Дин собирается съездить в Женеву, она, конечно, расстроилась. Однако переубеждать мужа не стала: знала, что это бесполезно. Но одно ее беспокоило несомненно: что политика все сильнее и сильнее затягивала Дина в свои объятия. Иной раз с ним и поговорить было не о чем, кроме как о ней. Когда Дин вечером возвращался с работы, он вываливал на жену такой поток информации о политических событиях в стране и мире, что у нее от этого в ушах звенело. А в голове потом была такая мешанина из имен и фамилий разных политических деятелей, что она невольно думала: еще немного, и она свихнется. А Дина, наоборот, вся эта информация возбуждала, приводила в состояние эйфории. Однажды Патрисия обронила:

– Твои речи о политике могут плохо сказаться на нашем будущем ребенке. Ты бы лучше взял гитару и спел: все-таки для девочки полезнее слушать хорошую музыку, чем речи про дебаты в парламенте и возможность военного переворота.

– А кто тебе сказал, что у нас будет девочка? – искренне удивился Дин. – У нас будет мальчик и только мальчик. Мне нужен наследник, который станет мне другом и помощником в поисках справедливости. И понять он это должен, находясь еще в утробе своей матери. Ведь правда, сын, ты будешь мне помощником?

Сказав это, Дин припал к еще не округлившемуся животу жены и приложил к нему ухо. Патрисия в ответ засмеялась и, сжав голову мужа в своих ладонях, долго не отпускала его от себя. В такие мгновения она испытывала к Дину сильнейший прилив нежности и с болью в душе думала, что таких приливов в их отношениях становится все меньше и меньше.

До отъезда Дина в Женеву оставалось несколько дней, когда ситуация в стране стала стремительно накаляться. 7 июняВКТ провела очередную всеобщую забастовку, в которой приняло участие более 4 миллионов человек. Однако президент и правительство не собирались идти ни на какие серьезные уступки. Более того, президент Ильиа даже делал демонстративные шаги, которые должны были показать его недоброжелателям, что он их не боится и не собирается сворачивать с избранного пути. Так, 8 июняновый посол Советского Союза в Аргентине Юрий Вольский вручил верительные грамоты и личное послание председателя Совета министров СССР Алексея Косыгина президенту Аргентины, и два дня спустя текст этого послания был опубликован на страницах газеты «Пренса». В документе указывалось, что хотя системы у двух стран разные, но интересы общие: упрочение всеобщего мира, обеспечение невмешательства во внутренние дела государств, прекращение гонки вооружений, окончательная ликвидация колониальной системы. Когда Дин читал текст послания в своем кабинете в телецентре, он был готов подписаться под каждым из этих пунктов. Однако в то же время он понимал, что этот документ становится главным аргументом в борьбе оппозиции с действующим президентом: после него никаких попыток примирения между враждующими сторонами уже быть не могло. Как говорится, ставки сделаны, господа!

12 июня, в тревожное для Аргентины время, Дин в компании Варелы и еще нескольких человек из Аргентинского совета мира улетел в Женеву. На следующий день там открылась сессия ВСМ, которая стала эпохальной: на ней был избран новый генеральный секретарь этой организации – 47-летний Ромеш Чандра. Кроме этого был расширен Президиум ВСМ: вместо прежних 6 человек в нем теперь стало заседать 13.

Вечером 16 июняДин с товарищами вернулись в Аргентину, а два дня спустя там произошли события, которые стали катализатором всего, что случится вскоре. В тот день 18 июнякомандующий сухопутными войсками генерал Паскуаль Пистарини направил государственному секретарю по армии генералу Рамону Кастро Санчесу список из 10 требований, выдвинутых оппозиций. В число этих требований входили: проведение радикальных экономических реформ, усиление репрессий против врагов режима – коммунистов и перонистов.

В тот же день был нанесен сильный удар по коммунистам: судья избирательного трибунала Аргентины, ссылаясь на статус политических партий, отказал компартии в праве юридического лица для осуществления нормальной деятельности как в Буэнос-Айресе, так и по всей стране под предлогом, что она «не уважает демократические постулаты».

Как и следовало ожидать, президент Ильиа проигнорировал требования военных, более того – решил дать им бой. В ночь на 28 июняпрезидент объявил об отставке Пистарини. Тот в ответ поднял мятеж, который поддержала значительная часть вооруженных сил страны. В течение последующих нескольких часов войска мятежников захватили все ключевые объекты: почтамт, здание телефонной станции, правительственные теле– и радиостанцию, здание Национального конгресса. Была взята в кольцо резиденция президента – Каса Росада (Розовый дворец) на площади Пласа-де-Майо. Ильиа приказал верным ему частям гренадеров защищать дворец, однако силы были неравны. Да и сам президент остался в одиночестве – вице-президент Карлос Перетте той же ночью сбежал в Уругвай. В такой ситуации, понимая, что сопротивление может привести только к лишнему кровопролитию, Ильиа сложил с себя полномочия президента. Спустя несколько часов мятежники объявили имя нового руководителя страны, которое, впрочем, ни для кого не было секретом – генерал Хуан Карлос Онганиа. Он объявил о планах нового руководства на ближайшее время, среди которых значились: запрет на забастовки, роспуск партий, Национального конгресса, Верховного суда. Все то же самое, что было в Бразилии после свержения там президента Жоао Гуларта. Так что получалось, что Онганиа съездил в Бразилию не без пользы.