Федор Раззаков - Алла Пугачева: Рожденная в СССР

«Мы благополучно добрались до «Прибалтийской» и вошли в вестибюль, который был полон школьниками, начавшими при виде Пугачевой тыкать в нее пальцами и галдеть на все лады. Детская непосредственность хороша только тогда, когда уравновешивается воспитанностью, во всех остальных случаях она способна разъярить даже тушканчика. Подойдя к стойке, за которой маялась медлительная девушка-администратор, я сразу попросил выдать нам ключ от номера и добавил, что все оформлю позже.

– Да, пожалуйста, ваш номер – двенадцать три нуля.

– Ничего подобного, наш номер десять три нуля. Именно его я заказывал, – по моей спине мурашками пробежал холодок от дурного предчувствия.

– Вот ваша заявка. Вот Нина Ивановна указала на ней номер: 12 000. А не 10 000, который уже занят.

– Этого не может быть. Я заказывал десять три нуля.

Девушка начала раздражаться, вокруг нас уже образовалась плотная толпа людей, и это всем действовало на нервы – и мне, и ей, и Алле.

– Я говорю вам русским языком: десять три ноля занят, там живет иностранец. (На самом деле в номере жил гражданин СССР Джендаян, который позднее признается, что был бы счастлив уступить свой номер Пугачевой, которую он очень уважает. – Ф. Р. )

В разговор вступила Алла, спокойно, не повышая голоса:

– Я вас прошу дать нам именно этот номер – мне должны туда звонить. Может быть, иностранец согласится поменяться со мной?

Девушка как-то тоскливо посмотрела на нас и, обернувшись к нам спиной, протяжно завопила:

– Нин Ванна!

В вестибюле возникла женщина с традиционной залаченной халой на голове и врожденным брезгливым выражением лица. Я, естественно, сталкивался с Ниной Ивановной Байковой и до этого. Особой нежности мы друг к другу не испытывали, но и до скандала дело не доходило.

– Ну, что – опять эта Пугачева разоряется?

У Аллы глаза сделались светлые-светлые, она побледнела, я даже испугался – никогда не видел ее в такой ярости.

– Так. Мне наплевать на ваших иностранцев, я требую свой номер! Что-нибудь в этой стране могут для меня сделать? То, что я прошу!

Байкова смотрела на нее с плохо скрываемым удовольствием: скандал был ее родной стихией, тут она чувствовала себя как рыба в воде.

– Мы никого переселять из-за каприза какой-то певички не станем. Будете жить в том номере, какой вам выделили.

Алла, казалось, не верила своим ушам.

– Что? Повтори, что ты сказала?

– Что слышала. Мне за тебя платит государство, когда будешь сама платить – тогда и качай права.

Это уже было немереным хамством, и Алла потеряла над собой контроль.

– Да ты никто, и звать тебя никак! Если бы я сама платила и давала тебе взятки – ты бы по-другому разговаривала.

Байкова немедленно отпарировала:

– А ты так со мной не разговаривай, а то я на тебя живо управу найду.

Алла нашла в себе силы не сорваться на крик и ледяным голосом произнесла:

– Я вообще не собиралась с тобой разговаривать. Пошла вон отсюда.

Плотное кольцо людей вокруг нас явно разделилось на два враждебных лагеря, и кое-где стали вспыхивать дискуссии о том, кто же из двух спорщиц прав. Байкова оскорбленно развернулась и удалилась к себе в кабинет.

Мы тоже поднялись в номер, и едва дверь за нами захлопнулась, Алла неожиданно изменилась в лице и, потирая руки, торжествующе посмотрела на меня. Мне бы радоваться, что все кончилось, но настроение было препоганое: страшно не люблю оставаться в дураках и быть крайним – а тут мне грозили обе эти роли. Я не мог взять в толк, отчего внезапно улетучилась ярость Пугачевой, но как администратор, повидавший на своем пути многое, если не все, предчувствовал, что история на этом не закончится. И как в воду глядел.

Часов в шесть или семь вечера к нам в номер постучали и вошел майор милиции, представился сотрудником шестьдесят четвертого отделения, мило улыбнулся – черные зализанные волосы, сияющие ваксой сапоги.

– К нам поступил сигнал об инциденте. Надо разобраться. Я уже опросил всех свидетелей. Будет лучше, если вы сами дадите показания, в письменном виде.

Алла выслушала его вполне дружелюбно и, не вдаваясь в расспросы, изложила свою версию происшедшего на бумаге, я поступил так же. Майор откланялся, заверяя, что больше нас не потревожат…»

Свидетелем этих же событий оказался и поэт Илья Резник, который предпочел… не поддерживать Пугачеву. За что та на него сильно обиделась. По словам поэта: «Алла села в номере на каменный пол и говорит: «Все, я протестую! Илюшка, садись рядом». Я сказал, что не сяду, не надо мне этого простатита. Знал, что она не права и все спровоцировала своим характером…»

Исходя из слов О. Непомнящего, получается, что Пугачева чуть ли не нарочно спровоцировала инцидент, чтобы лишний раз напомнить о себе публике. Если это правда, то певица явно не рассчитала своих возможностей: скандал обойдется ей слишком дорого. Думаю, знай Пугачева о последствиях этого происшествия, она бы сто раз подумала, стоило ли ей вообще затевать эту нелепую ссору.

Между тем Пугачева про то, что грядет, пока ничего не ведает. 25 августаона выступила в СКК имени Ленина в концерте вместе с Удо Линденбергом. Сразу после представления в компании друзей она отправилась в уже знакомую нам «Тройку». В разгар ужина хозяина заведения Вальдемара подозвали к телефону. Выслушав кого-то на другом конце провода, он положил трубку и с весьма озабоченным видом повернулся к Пугачевой.

– Алла, тут затеваются нехорошие дела, – сказал он, после короткой паузы.

– Какие такие дела? – игриво спросила Пугачева.

– Мне только что позвонили из «Вечернего Ленинграда» и сообщили, что уже набраны гранки статьи про тебя.

– Ну, и здорово! – засмеялась Пугачева.

– Да нет, статья не про концерт, а про тот скандал, что случился в гостинице. Разгромная статья.

Шум за столом мгновенно утих, все обернулись к Пугачевой. Она же выдержала эффектную паузу, после чего сказала:

– Разгромная, говоришь? Ну и замечательно. Давненько со мной никаких скандалов не было. Пусть печатают.

В те дни в стране в самом разгаре была перестройка, одним из главных орудий которой была гласность. СМИ соревновались друг с другом в публикации острых материалов на самые разные темы, в большой чести были разного рода фельетоны и статьи разоблачительного характера. Если подворачивался случай, прикладывали чуть ли не всех подряд, невзирая на ранги и звания. Алла Пугачева тоже попала под эту «раздачу».

Главным застрельщиком очередной антипугачевской кампании стала газета «Советская Россия», у которой, как мы помним, были разные периоды во взаимоотношениях с Пугачевой: сначала они не ладили, затем вроде бы помирились. Как вдруг в 87-мвсе опять разладилось. Во всяком случае, когда новость о скандале в «Прибалтийской» достигла Москвы и ТАСС получило задание «раздолбать звезду номер один под орех», первой из общесоюзных изданий («Вечерний Ленинград» читали только в Питере) согласилась это сделать именно «Советская Россия».