Федор Раззаков - Российский футбол: от скандала до трагедии

1970 год завершился еще одним футбольным скандалом. Он случился в воскресенье 6 декабря, когда определился чемпион страны по футболу – им стала команда ЦСКА, не поднимавшаяся на высшую ступеньку пьедестала почета почти 20 лет – с 1951 года. Армейцы весь сезон вели упорную борьбу за лидерство с четырьмя командами: динамовцами Москвы, Киева, Тбилиси и московским «Спартаком». В начале октября в отрыв ушли две команды: ЦСКА и столичное «Динамо». Они и повели заочную борьбу за золотые медали. К финишу обе команды пришли с равным количеством очков, и вопрос о медалях должен был решаться в дополнительном матче.

Он состоялся 5 декабря в теплом Ташкенте, однако так и не ответил на вопрос, кто победитель, поскольку закончился нулевой ничьей. Пришлось переносить спор на следующий день. Эта игра вошла в историю отечественного футбола как одна из наиболее интересных и драматичных. Счет в игре открыли армейцы (Уткин), однако удержать его так и не смогли. В течение шести минут (с 22-й по 28-ю) динамовцы вколотили в их ворота сразу три мяча. Казалось, что судьба матча решена бесповоротно. Однако…

Второй тайм армейцы начали с мощных атак, каждая из которых могла принести успех. Однако превосходно играл вратарь динамовцев Пильгуй (легендарный Лев Яшин сыграл в том сезоне тринадцать матчей и теперь сидел на скамейке запасных, но не по своей воле, а по решению Константина Бескова, боявшегося «проспать» талант новичка Пильгуя). Раз за разом он вставал на пути игроков ЦСКА, вытаскивая даже «мертвые» мячи. Однако и его силы оказались не беспредельны. За 20 минут до окончания матча Пильгуй ошибся, и Владимир Федотов (сын легендарного форварда Григория Федотова) «распечатал» ворота динамовцев во втором тайме. После этого армейцы с еще большей яростью бросились на штурм ворот противника. В итоге их игрока (все того же Федотова) динамовцы сбили в своей штрафной, и судья показал на одиннадцатиметровую отметку. Его четко реализовал Поликарпов. Счет сравнялся – 3:3.

Этот гол окончательно сломил динамовцев, уже уверовавших в победу, армейцы же, вдохновленные успехом, продолжали атаковать. Победную точку в этом драматичном поединке поставил все тот же вездесущий Федотов, который за несколько минут до конца игры пробил в правый от вратаря угол. Пильгуй четко среагировал на него, но тут в дело вмешался случай: мяч угодил в какую-то кочку, перескочил через голкипера и влетел в сетку ворот. Армейцы победили.

«Золотой» состав армейцев выглядел следующим образом: Ю. Пшеничников, Л. Шмуц, В. Астаповский, Ю. Истомин, В. Капличный, В. Афонин, А. Шестернев, В. Войтенко, Д. Багрич, В. Кузьмин, В. Поликарпов, А. Масляев, В. Уткин, Н. Долгов, М. Плахетко, А. Кузнецов, В. Солохо, Ю. Патрикеев, Б. Копейкин, В. Дударенко, В. Федотов, В. Жигунов, Б. Абдураимов, А. Самосонов, Б. Поташев, В. Старков, В. Сухоруков, Г. Ярцев; тренер – В. Николаев.

Стоит отметить, что тренер «Динамо» Константин Бесков сразу после игры заподозрил ряд игроков своей команды в небескорыстной сдаче матча соперникам. Но поскольку договорные игры тогда только входили в моду, заявление Бескова, высказанное им в кулуарах, многих шокировало. Большинство расценили его как результат обиды тренера на игроков: Бескову тогда исполнилось 50 лет, и он вправе был рассчитывать на то, что родная команда в качестве подарка преподнесет ему золотые медали первенства (Кубок они преподнесли ему в августе), но, увы, ошибся. Однако даже спустя много лет Бесков не отказался от своего горького вывода, сделанного в Ташкенте в декабре 70-го. Вот его слова:

«Самое тяжелое для меня – когда играли финал чемпионата в Ташкенте. Первый тайм мы выигрываем 3:1. Вдруг в перерыве ко мне подходят несколько игроков: Константин Иванович, не надо делать замен, так доиграем. А Маслов еще попросил: дайте я буду против Федотова играть. Он опытный полузащитник, я согласился. Второй тайм: динамовцы остановились. Маслов и Жуков открыли Федотова, зеленая улица, тот забил два мяча, да еще пенальти сделал. Игроки за спинами тренеров договорились… Я сказал в раздевалке: „Вы игру сознательно отдали…“ И больше говорить не мог.

Не могли понять, кто мог купить эту игру. Потом прошел слух, что в Ташкент приехали на „гастроли“ московские картежники и начали принимать ставки на результат матча. Люди, которые ставили на ЦСКА, нашли подход к игрокам…»

В январе 1971 года громкий скандал случился в спортивном мире страны. Сразу три именитых футбольных клуба – ЦСКА, столичное «Торпедо» и киевское «Динамо» – чуть ли не на смерть стали биться за то, чтобы талантливый 21-летний футболист из казанского «Рубина» Виктор Колотов в новом сезоне играл в их рядах. На первом этапе этой «охоты» киевляне сумели так психологически тонко обработать перспективного парня, что он дал согласие играть у них. Однако затем дорогу динамовцам перебежали армейцы. Перед Колотовым были нарисованы такие радужные перспективы в составе ЦСКА, что он не устоял: во-первых, легкая армейская жизнь (Колотов был призывник), во-вторых, гарантированное место в сборной Союза, которой тогда руководил главный тренер армейцев Валентин Николаев. Однако киевляне не собирались так легко отдавать в руки соперников такой «самородок». Далее послушаем рассказ человека, который в те дни «охотился» на Колотова – Андрея Бибу:

«Вместе с Лешей Рубановым мы снова поехали в Казань, точнее – в Зеленодольск, это городок в 30 километрах от столицы Татарии, где в покосившемся бревенчатом домике жил Виктор с родителями. Спрашиваю: „Почему передумал в Киев ехать?“ Отвечает: „Я хотел с Масловым поработать, с ним разговаривал, а Севидова я не знаю“. Все запасы красноречия снова пришлось пустить в ход: мол, помогать тебе буду во всем, вплоть до того, что экзамены в инфизкульт сам за тебя сдать готов и т. д. и т. п. Вроде опять уговорил, вернул человека в динамовскую веру. А дальше происходит нечто совсем комическое.

Пока мы с Витей беседуем, я случайно бросаю взгляд в окошко. Мать честная! Володя Бреднев, такой же, как я, только торпедовский, селекционер, приближается к колотовскому дому… В мои планы встреча с Бредневым явно не входила. Что делать? Не спасаться же бегством, да и поздно уже бежать. Витины родители предлагают мне спрятаться в другой комнатке, за перегородкой. А Лешу Рубанова Бреднев не знает, он вполне может остаться в горнице и будет представлен незваному гостю из Москвы как „дядя из Магадана“.

Заходит Бреднев. С ходу брать быка за рога не решается, видно, смущает присутствие незнакомца. Его успокаивают: „Это Витин любимый дядя из Магадана приехал погостить“. Бреднев переходит к делу: звенит ключами от двухкомнатной московской квартиры – мне за фанерной перегородкой все слышно. После этого зависает тишина, в которой слышен голос отца Колотова: „Интересно, а что бы дядя посоветовал племяннику в такой ситуации?“ Теперь слышу голос „дяди“, уверенно вошедшего в роль: „Я бы тебе, племяш, порекомендовал выбрать все-таки Киев. Там Днепр, красотища, климат опять же хороший. А что Москва? Бывал я в этой Москве. Сумасшедший дом – голова идет кругом“. Черту под дискуссией подводит Виктор: „Я, пожалуй, к дядиному совету прислушаюсь, в Киев поеду“. Бреднев уходит ни с чем…