Федор Раззаков - Расстрелянные звезды. Их погасили на пике славы

Прочитав эти воспоминания, редкий человек не удивится поведению Нигматулина. И в самом деле: какое удовольствие он находил в общении с двумя этими людьми, которые вели себя с ним (да и с другими тоже) как обнаглевшие и зажравшиеся баи. Есть все-таки в этом какая-то тайная патология, которая постороннему взору непонятна. Может быть, таким образом Нигматулин изживал те комплексы, которые тянулись за ним из глубокого детства, когда сверстники издевались над ним и унижали? Или это была та самая борьба с самим собой, о которой говорится в характеристике людей, рожденных 5 марта? Вспомним: «В своем общении с миром эти люди оказываются честными, доброжелательными, вежливыми и образованными, тогда как внутри ведут постоянную борьбу с самими собой. Их отличительное качество в том, что им удается усиливать как положительные, так и отрицательные качества окружающих…».

А ведь это похоже на то, что было в отношениях Талгата и Абая: своим потворствованием последнему актер только разжигал в нем огонь тщеславия. Как написал журналист И. Гамаюнов:

«Но одна часто повторявшаяся подробность портила «Учителю» настроение: поклонники Абая просили у Талгата автографы: Талгатом откровенно любовались – он был высок, красив, лицо открытое, не скупился на улыбку. Это раздражало Абая… Когда Талгат показывал десятиминутный фильм, в котором были сняты Абай и Мирза, случился казус: после демонстрации фильма поклонники Абая стали поздравлять не «Учителя», а Талгата – с режиссерской удачей. Его окружили, ему говорили хорошие слова. Абай же молча стоял в стороне. Не в эту ли минуту чужая слава заслонила ему свет, уязвив его самолюбие?..»

В 1984 году на экраны страны вышли два последних фильма с участием Нигматулина, премьеры которых он застал живым: «Волчья яма» (апрель) и «Один и без оружия» (октябрь). Про роль в первом мы уже упоминали, а вот в последнем он снова играл супермена – красноармейца Хана, который мастерски владеет приемами карате и проникает в банду уголовников с целью ее разоблачения. Глядя на него в этой роли, никто не мог себе представить, что через каких-нибудь пять месяцев этого супермена забьют до смерти его же коллеги-каратисты, а он даже пальцем не пошевелит, чтобы защититься.

Заметим, что к тому времени карате в СССР из легального вида спорта превратилось в запрещенный. На наиболее авторитетных каратистов, таких, как А. Штурмин, В. Гусев, В. Илларионов, были заведены уголовные дела. Высшей точкой в этой репрессивной кампании стал май 1984 года, когда приказом Спорткомитета СССР карате было запрещено на всей территории Советского Союза как «не имеющий отношения к спорту рукопашный бой, культивирующий жестокость и насилие». Статья 219 УК РСФСР (такие же статьи появились и в Уголовных кодексах всех союзных республик) устанавливала, что за обучение приемам карате после применения административного взыскания виновные наказываются лишением свободы на срок до 2 лет или штрафом до 300 рублей, а при наличии корыстной заинтересованности – штрафом до 500 рублей. Если же эти действия совершило лицо, ранее судимое за незаконное занятие карате, либо обучение было связано с получением материальной выгоды в значительных размерах, то виновный наказывался лишением свободы на срок до 5 лет с конфискацией имущества либо без конфискации.

И все же, несмотря на столь суровые меры, карате в стране продолжало существовать и развиваться. Как и в других подобных случаях, репрессивные меры государства не ликвидировали проблему, а лишь загнали ее внутрь, в подполье. Секции карате продолжали существовать, прикрываясь вывесками дзюдо, общей физической подготовки и даже… аэробики. Однако и положительный эффект тоже имелся: многие люди, до этого участвовавшие в деятельности различных групп, занимающихся карате и изучением восточной философии, стали оттуда уходить. Такая же история произошла и с группой Абая – Мирзы: несколько их сподвижников из Вильнюса решили выйти из группы. Это грозило расколом, а также оскудением денежных вливаний (на тот момент у одного только Мирзы было 30 (!) сберкнижек, на каждой из которых лежало по 1 тысяче рублей).

В начале февраля 1985 года Абай отправился в Вильнюс. Поехал один, поскольку надеялся на то, что ему в одиночку удастся уладить проблему. Но на месте он понял – в одиночку не справиться, поскольку «раскольщики» отказались с ним встречаться. После этого он вызвал Мирзу, рассчитывая, что его авторитет поможет делу. Но и этот приезд не помог (Мирза приехал в Вильнюс не один, а привез с собой и свою… слепую мать). Тогда Абай решил применить силу и вызвал в Вильнюс своих «нукеров»-каратистов: Пестрецова, Седова, Бушмакина. К ним также должен был присоединиться и Нигматулин, который из Вильнюса собирался заехать в Кишинев, где ему предстояло досняться в телефильме «Жизнь и бессмертие Сергея Лазо». Отметим, что в день отлета Нигматулин опоздал на самолет и вполне мог не прилететь. Но когда летчикам сообщили, что на рейс опаздывает сам Салех из «Пиратов XX века», они согласились его подождать. Так Нигматулин оказался в Вильнюсе.

Прибыв в столицу Литовской ССР, вновь прибывшие остановились на квартире художника Андрюса на улице Ленина, дом 49. Отсюда пошли по адресам, требуя объяснений от «раскольников» их «предательских» действий. У одного «отступника» они отобрали 200 рублей, у другого – джинсы, третьему поломали мебель.

Нигматулин пытался как-то успокоить своих разгоряченных товарищей, но те его не слушали. Более того, стали и его называть предателем. Во время посещения квартиры одного из «раскольников» Абай и его ученики устроили в доме драку. Нигматулин был единственным, кто не бил хозяина дома. Когда все они вышли на улицу, жена хозяина квартиры решила разъединить Нигматулина с его товарищами, схватила с его головы шапку и убежала. Нигматулин пошел ее искать и разминулся с Абаем. Это стало последней каплей, что переполнила чашу терпения «Учителя», который давно завидовал славе Нигматулина. Когда за месяц до этого в журнале «Советский экран» вышла большая статья про актера, а на обложке красовался его портрет, Абай был вне себя от зависти. Но тогда он сдержался. Теперь же вся его злость и ревность вышли наружу.

Когда Абай со своими учениками вернулся на квартиру на улице Ленина, Нигматулин был уже там. Не снимая пальто, Абай прошел в комнату и, указав на Талгата, приказал: «Бейте этого предателя». Обкуренные ученики (в секте весьма широкое хождение имели наркотики) набросились на артиста. Удары сыпались один за другим. «За что?» – успел только спросить он, прикрываясь руками. Бьющих было трое, и Нигматулин, чемпион Узбекистана по карате, мог бы легко разделаться с ними без посторонней помощи. Но приказ отдал его учитель, ослушаться которого Нигматулин не смел. Он думал, все это продлится недолго, учитель одернет своих учеников, как только увидит, что Нигматулин смирился. Однако конца побоищу видно не было. Вошедшие во вкус истязатели наносили удары все сильнее и изощреннее. Бил Нигматулина и его учитель – Абай. Как рассказал на суде один из истязателей: «Талгат лежал на полу, не защищался. Абай разбежался и ударил. Как по мячу. Будто пробил пенальти. И тут все поняли – все. Это убийство!..»