Эдвард Радзинский - Иосиф Сталин. Начало

В августе состоялся знаменитый суд над Савинковым.

Савинков признал свое поражение в борьбе с Советской властью. Свою речь на суде он начал знаменитым вступлением, которое перепечатали газеты всего мира: «Я, Борис Савинков, член бывшей Боевой организации социалистов-революционеров, друг и товарищ Егора Сазонова и Бориса Каляева, участник убийства Плеве и великого князя Сергея Александровича, участник многих террористических актов, всю жизнь работавший только для народа и во имя его, обвиняюсь ныне рабочекрестьянской властью…»

Савинкова приговорили к смерти. Он выслушал приговор спокойно-насмешливо. Он уже был приговорен в свое время к смерти царским судом.

И вскоре Верховный суд ходатайствовал перед ВЦИК о смягчении приговора. Расстрел отменили. Заменили приговором — десять лет. Менжинский, продолжая игру, сообщил Савинкову, что и тюремный срок отменят. Ведь такие люди, как Савинков, нужны советской власти. Между прочим рассказал, что меня все-таки схватили и я сижу здесь же, на Лубянке. Меня в тюремной одежде провели мимо камеры Савинкова. Он смог увидеть меня через глазок. Менжинский сообщил ему, что меня на днях расстреляют. Савинков попросил заступиться. Менжинский обещал, хотя заметил, что заступаться за князей в стране революции не принято. Но вскоре сообщил, что я помилован… из уважения к Савинкову. В конце концов убитый постоянным благородством вчерашнего врага Савинков сказал: «Воля народа — закон. Прав он или не прав, я всегда ему подчинялся». И заявил: «После тяжкой, долгой и кровавой борьбы с советской властью, в которой я сделал, может быть, больше, чем другие… я признаю безоговорочно советскую власть и никакой другой».

Его перевели в камеру, похожую больше на гостиничный номер, стали выводить на прогулки. В камеру приходила и она — парижская любовница.

Но вскоре меня вызвал в свой кабинет Ягода. Он сообщил, что Савинков не хочет разоружаться и сотрудничать! Ему предложили одно дельце. Отказался. Предложили сдать свою сеть. Отказался!

— И вот что я придумал, — сказал Ягода. — Мы покажем Савинкову… тебя! И расскажем, что ты, бесстрашный князь Д., согласился работать с нами! Это будет для него потрясением.

— Не выйдет.

Ягода только улыбнулся:

— Знаю. Это не моя идея. Но если это не выйдет, тогда поговорим с ним по-другому. Хватит с ним цацкаться!

Я услышал голос Кобы!

Ягода ушел хмурый. Ночью мне позвонил Коба:

— Тебе передали?

— Савинков не тот человек. Он не будет предавать своих. История со мной у него не пройдет, он все поймет. С ним надо совсем иначе.

Коба сказал по-грузински:

— Что значит — не будет? Не будет — заставим. Мижду нами говоря, слишком с ним цацкаются. Комната с коврами, даже его блядь приводят. Может, он у вас в санатории? Буржуазные разведки не стыдятся пользоваться пытками, почему у нашей, пролетарской, такие слабые нервы? Ладно, задание получил — исполняй.

Финал наступил в день, когда я исполнил задание. Дело происходило в кабинете Пилляра, заместителя тогдашнего начальника КРО (контрразведывательного отдела). Точно помню число: 7 мая 1925 года (но все-таки проверьте).

Савинкова привели с прогулки. Его теперь ежедневно возили по городу — соблазняли волей. После чего в кабинете Пилляра он обычно пил чай, пока ждал охрану — для возвращения в камеру.

В тот день его возили, кажется, в Царицыно…

Его сопровождали несколько человек охраны, двое привели его в кабинет Пилляра и теперь ждали под дверью.

Принесли, как обычно, чай. Но чая он не пил. Стоял у окна, разговаривал с Пилляром, когда вошел я. Я ничего не успел сказать.

Он усмехнулся и, продолжая смотреть в окно (окна выходили во внутренний двор), заговорил:

— Кого я вижу… Вас поставили мне в пример. Сказали, что вы раскаялись. Я им ответил, что вы раскаялись, видимо, намного-намного раньше. К сожалению, я этого тогда не понял… — Он был в бешеном возбуждении. Меряя большими шагами кабинет, продолжал: — Значит, вы тоже! Значит, и она тоже? Конечно! И она тоже. И муж тоже! Все — тоже! — Он ходил по комнате все быстрее и быстрее и говорил, говорил: — Сегодня, дорогой князь, ваш руководитель соблазнял меня будущей работой. Я объяснил товарищу, что просто не знаю, чем мне у вас заниматься. Занять его скромную должность мне как-то маловато… — (самое смешное: Пилляр смотрел на него, выпучив глаза; он решил, что тот всерьез), — а вот другой товарищ, повыше, пришел ко мне в камеру и предложил «убрать»… он так приятно называет убийство… убрать Троцкого! — (Ягода! Так вот, чего хотел от Савинкова мой друг!) — Я говорю: зачем это делать мне? Вы скоро сами его уберете! И тогда он осмелился мне угрожать, — засмеялся. — Он — мне! Когда эта мразь фармацевтом служил, я со смертью в прятки играл!

Тут я перехватил его взгляд, направленный в окно. Я уже понял, что он хочет сделать, и… не посмел ему помешать. Кабинет находился на пятом этаже. В этом кабинете когда-то были балкон и балконная дверь. Теперь балкон снесли, дверь была наполовину заложена. Образовалось небольшое окно (чуть выше уровня стола) с низким подоконником, оставшимся от балконной двери… Думаю, он давно все рассчитал. Его ведь после прогулки всегда приводили сюда.

Он заметил, куда я смотрю.

— Да… пора на волю. — Он засмеялся и вдруг одним движением бросил свое тренированное тело в окно — головой вперед. Пробив стекло, полетел на улицу с пятого этажа… Так он оказался на воле — на асфальте в луже крови.

Пилляр в оцепенении остался стоять у стола.

…В 1937 году Коба расстреляет и верного Пилляра.

Был схвачен и мой английский коллега, знаменитый шпион Сидней Рейли. Безумная биография, достойная нашего безумного века!

Еврей Розенблюм, рожденный в Одессе, он стал агентом английской разведки. Сменил множество имен и кличек, приобрел английское имя Рейли, но оттопыренные уши и необоримый одесский акцент оставались у него до смерти. Он считался непревзойденным мастером убийств. Делал это весьма разнообразно — мог застрелить, задушить, отравить… Ни один шпион в истории английской разведки не обладал таким легендарным влиянием. Этот человек начал свою войну против нас. Он искренне нас ненавидел. После нашей революции объявил: «То, что происходит в России, страшнее и важнее всех войн, которые вело человечество. Эту войну мы должны выиграть. Мерзость, народившуюся в России, мы уничтожим любой ценой! Человечество должно объединиться против этого полночного ужаса».

В 1918–1919 годах он организовал в России несколько дерзких и, слава богу, безуспешных заговоров. В его заговоре участвовали дипломаты Англии, Франции и США. Он собирался арестовать Троцкого и Ленина, вывезти их в оккупированный англичанами Мурманск. Заговор провалился, он бежал, заочно был приговорен к расстрелу. Ленина и Троцкого он не вывез, но сумел благополучно вывезти из России Александра Керенского, с которым очень хотели расправиться и мы и белые. Я видел Рейли в Лондоне в ресторане. Не запомнить его лицо было невозможно (что опасно при нашей профессиии). Это было узкое беспощадное лицо с высоким покатым лбом и мертвыми, неподвижными глазами…