Федор Раззаков - Леонид Филатов: голгофа русского интеллигента

«Я хочу снять картину о братьях-актерах – несчастных и зависимых, но прекрасных и добрых, чаще всего получающих по зубам, беззащитных, страдающих от невнимания и постановщиков, и публики. Это такой съежившийся, но все еще трепыхающийся, живой народ, особенно в провинции, где могут работать только сумасшедшие подвижники. Хорошо, что они еще не перевелись…»

Вспоминает В. Ильин: «Филатов создал на съемках потрясающую атмосферу. Знаете, как в театре говорят: „Против кого будем дружить“. Так вот на тех съемках никто не дружил „против“. Все дружили „за“. За Ленечку. Своим юмором, умением находить выходы из любых ситуаций он влюбил в себя всех. Помню, в последний съемочный день мы, актеры, слегка расслабились – ну приняли немножко на грудь. В общем, свою „капельку“ текста я пробормотал так, что никто и понять не смог. Филатов посмотрел на меня, улыбнулся и сказал: „Так, Володя. Еще дублик. Только теперь по-русски“…».

Сюжет фильма, который относился к жанру трагикомедии, самым прямым образом перекликался с событиями 1983 года, когда Любимов остался в Лондоне. Правда, реальность в картине была тесно переплетена с вымыслом. Вкратце сюжет выглядел следующим образом. После того, как главреж театра остается за границей и в театр приходит высокая комиссия из Управления культуры во главе с неким Юрием Михайловичем (эту роль Филатов предлагал Олегу Янковскому, но после того как тот отказался, решил сыграть ее сам), актеры поднимают бузу, забаррикадировавшись в театре. Во время этого противостояния одному из актеров становится плохо и он теряет сознание. Его коллеги, сочтя, что он умер, поднимают его на носилках и выносят на улицу, где их поджидает толпа возмущенных горожан. В это время «покойный» оживает, видимо, символизируя тем самым, что этот театр никогда не умрет. На этой оптимистической ноте фильм и заканчивается. Однако в реальной действительности этот оптимистический финал не подтвердился.

Приступая к работе над фильмом, Филатов уже сложил с себя полномочия секретаря Союза кинематографистов СССР. Он проработал в этой должности около года и уходил в расстроенных чувствах. Да, вместе с коллегами они создали Гильдию актеров советского кино, однако это было малоэффективное учреждение, которое не могло существенным образом облегчить жизнь актеров. Страну раздирали политические и экономические распри, бушевала инфляция и государству было не до актерской братии. Более того, за то время пока существовала ГАСК, ее столько раз посещали с проверками сотрудники Минфина, что никакой возможности спокойно работать не было. Поэтому Филатов оттуда и ушел, заявив в одном из тогдашних своих интервью: «Я ушел из секретарей СК – не получилось…»

Тем временем 10 маяв семье Филатовых-Золотухиных случилось радостное событие: из рядов вооруженных сил демобилизовался Денис Золотухин. По совету родителей, парень выбрал актерскую профессию и тем же летом подал документы во ВГИК.

Тогда же у Филатова вышла вторая (после «Федота-стрельца») книжка. Она называлась «Бродячий театр» и в ней были собраны его стихи, пьесы и пародии. Тираж по тем временам большой – 50 тысяч экземпляров.

Между тем перестройка в Советском Союзе уже обрыдла простому люду (поскольку прилавки магазинов становились все пустее и пустее), зато интеллигенция буквально захлебывается от свободы: свободы мысли, свободы передвижения. С январяв СССР потянулись бывшие его граждане: Андрей Синявский, Мария Розанова, Эфраим Севела, Саша Соколов, Наталья Макарова, Владимир Войнович и другие. Дальше – больше.

30 июнясекретариат Союза писателей СССР отменил постановление от 1969 года об исключении Александра Солженицына из своих рядов. Однако «вермонтский отшельник» возвращаться на родину не торопился, предпочитая наблюдать за событиями издалека.

Наконец, в том же июнеУказом Верховного Совета СССР советское гражданство было возвращено Юрию Любимову. Но и он не слишком торопился окончательно оседать на родной земле. «Родина там, где тебе хорошо», – изречет он гораздо позднее и, следуя этой поговорке, будет жить за пределами СССР, продолжая приезжать в Москву лишь на время репетиций очередных спектаклей и премьер.

31 августа 1990 годав «Комсомольской правде» было опубликовано очередное интервью с Леонидом Филатовым. Приведу из него лишь небольшой отрывок, где наш герой дает характеристику своему взрывному характеру, который часто был источником всяческих неприятностей для его обладателя:

«Я везде понемножку скандалю. Пытаюсь, конечно, этого не делать, не люблю себя за это. Но у меня такой характер – я быстро хожу, быстро говорю, быстро срываюсь, ошибаюсь, каюсь… Все делаю быстро. Могу надерзить и обидеть. А дома… Мы, как известно, люди слабые, распускаемся на близких людях…»

Закончив работу над «Сукиными детьми», Филатов вновь включился в дела «Таганки». В середине сентябряон участвовал в гастролях театра в Ухте, где играл в нескольких спектаклях, в том числе и во «Владимире Высоцком». В последнем занята почти вся труппа театра вместе с министром культуры СССР Николаем Губенко. Однако атмосфера на репетициях далека от идеальной. Любимов часто срывается на крик и в запале кричит актерам, проклиная их «совковость»: мол, ваша система, ваши вшивые деньги, ваше советское воспитание. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что сам он родился в Лондоне или Цюрихе. Однако долгое пребывание за границей уже наложило на него свой отпечаток. Он и раньше был сущий барин, а тут просто превратился в эдакого надменного капиталиста, помыкающего своими нерадивыми рабочими. Когда Филатов, в ответ на гневные тирады шефа, раздраженно заметил: «Я, пожалуй, застрелюсь», Любимов не упустил случая его поддеть: «Вы свой фильм сняли? Тогда можете стреляться». На что Филатов не растерялся: «Спасибо за разрешение».

В те дни Валерий Золотухин записал в своем дневнике: «Все клянут шефа, говорят с ненавистью. А я вспоминаю Эфроса и думаю, как несправедливо поступила с ним судьба, и с нами тоже. Выслушивать от Любимова всю эту поносную гнусь – да, дело малоприятное…»

Конфликты Любимова с актерами «Таганки» происходили и раньше, в лучшую пору этого театра, но тогда они носили в основном творческий характер. Теперь сюда добавилась чистая коммерция. Заматерев в своих западных вояжах, Любимов задумал создать из своего театра гастрольную труппу, с которой можно разъезжать по миру и зарабатывать деньги. Причем неплохие деньги, учитывая ту популярность, которую «Таганка» имела на Западе, в основном благодаря своему антисоветизму. Однако в этой гастрольной труппе Любимов хотел видеть не всех актеров, а всего лишь половину. Остальных он считал «балластом» и мечтал от них избавиться. При этом он надеялся на помощь актера своего театра и министра культуры СССР Николая Губенко, но тот эту затею режиссера не одобрял. Губенко, кажется, уже окончательно понял, что «Таганка» Любимову нужна исключительно для личной коммерции, а отнюдь не ради искусства. Он уже человек немолодой, ему надо о своей семье думать. Ведь бросил же однажды Любимов такую фразу: «Ни моя жена, ни Петя не хотят жить в Советском Союзе». Как будто кто-то раньше в этом сомневался! Вся любимовская фронда 83-го года, когда он остался в Англии, именно на этом и была замешана: на нежелании жены Любимова возвращаться в СССР.