Федор Раззаков - Свет погасших звезд. Люди, которые всегда с нами

Время, когда звезда Талькова засияла на небосклоне отечественной эстрады, – конец 80-х. Это было время, когда страну уже сотрясали конвульсии скорого распада огромной империи. Уже пролилась первая кровь в Нагорном Карабахе и Оше, уже Борис Ельцин превратился в мученика за идею и целеустремленно шел к своему будущему президентству. Рупор перестройки журнал «Огонек» из номера в номер разоблачал Сталина и пел осанну «шестидесятникам», а телевизионная передача «Взгляд» ковала из рок-звезд национальных кумиров. В этом бушующем котле политических страстей варились все, в том числе и Игорь Тальков. Впрочем, ему это было не в диковинку, поскольку он в своем творчестве всегда тяготел к остросоциальной тематике. И хотя телевидение упорно подавало его как певца лирического, сам он в своих концертах все больший и больший упор делал именно на так называемых песнях протеста. В них Тальков никого не жалел: ни коммунистов, ни комсомольцев, ни своего брата артиста. И если в подростковом возрасте Тальков сочинил панегирик Ленину, то теперь, под впечатлением статей из журнала «Огонек», написал другую песню, само название которой говорило за себя: «Товарищ Ленин, а как у Вас дела в аду?» А в другой песне – «Стоп! Думаю себе…» – пригвоздил к позорному столбу всех советских генеральных секретарей, вместе взятых. Однако назвать эти песни серьезной удачей певца было бы неверно: в них юношеский максимализм автора соседствовал с кликушеством, а то и вовсе с историческим невежеством. Хотя и понять автора можно: изучать историю по статьям в журнале «Огонек» в те годы было модно.

Самое интересное, что все эти песни были «залитованы» – то есть получили «добро» в союзном Министерстве культуры, где уже вовсю заправляли «перестройщики». На этой почве с Тальковым неоднократно случались курьезные истории. Например, в 1989 году, когда он выступал в Киеве, его концерт почтили своим присутствием высокие сановники из тамошнего ЦК партии. И были страшно возмущены текстами тальковских песен. Но когда они пришли за кулисы Дворца культуры «Украина», чтобы разобраться с певцом, тот показал им бумагу из Минкульта СССР, где черным по белому было написано, что все его песни разрешены к публичному исполнению.

Проще всего Талькову было в Москве, где власти не чинили ему практически никаких препятствий: показывали по 1-му каналу ТВ, предоставляли лучшие площадки, а однажды даже позвали выступать… в КГБ. Тальков выступал во Дворце культуры Комитета госбезопасности на Лубянке и имел большой успех. Особенно хорошо принимали чекисты песню «Россия» – аплодисменты длились несколько минут.

В начале 90-х стало модным приглашать популярных эстрадных исполнителей сниматься в кино. Тогда считалось, что прежние советские кумиры уже ни на что не годятся, а новые еще только нарождались. Вот режиссеры и снимали актеров из смежных областей. Так на большой экран попали Геннадий Хазанов, Валерий Леонтьев, Александр Серов, тот же Игорь Тальков. Последний успел сняться только в двух фильмах: в исторической драме «Князь Серебряный» и боевике «У последней черты». В первом он играл князя Серебряного, а во втором – бандитского главаря. Первый фильм не принес Талькову ничего хорошего: когда он увидел готовый фильм, то так сильно расстроился от увиденного, что публично попросил прощения у покойного автора книги Алексея Толстого (дело происходило на премьере фильма в кинотеатре «Октябрь»).

Второй фильм Талькова вполне удовлетворил – роль у него действительно получилась. Но итог и здесь оказался печальным: можно смело сказать, что именно эта роль в какой-то мере накликала будущую трагедию. 6 октября 1990 года был снят эпизод, где главный герой фильма (актер Евгений Сидихин) убивает всех бандитов вместе с их главарем, которого играл Тальков. И ровно через год от такого же огнестрельного ранения в грудь Тальков погибает, но уже по-настоящему.

Как гласят результаты официального расследования, поводом к разыгравшейся 6 октября 1991 годав «Юбилейном» трагедии стала очередность выступления артистов. По установившейся с недавних пор на российской эстраде традиции, мегазвезды предпочитали выступать последними, пропуская впереди себя менее раскрученных коллег. И когда Тальков узнал, что молодую певицу Азизу собираются выпустить после него, он воспринял это как оскорбление. И бросился выяснять отношения с администратором певицы Игорем Малаховым. Их спор перерос в драку, причем началась она в гримерке артиста, но потом выплеснулась в коридор. Дрались оба Игоря отчаянно, однако сама драка ничего страшного в себе не несла – противники рисковали расквасить друг другу физиономии и не более того. Однако поскольку на дворе стояло начало 90-х, а это было время разнузданного криминала даже в отечественной эстраде, то и Тальков, и Малахов бились не голыми руками, а будучи вооружены: у певца был газовый пистолет, у Малахова – револьвер системы «наган». Именно последнему и суждено было сыграть роковую роль.

Когда к дерущимся бросились люди, стоявшие поблизости, ситуация только усугубилась. Тальков находился под Малаховым, но, вцепившись в него мертвой хваткой, не собирался его отпускать. Подоспевшие к месту драки люди попытались помочь Талькову, обрушив на Малахова лавину ударов. Именно в этот момент Малахов и выпустил револьвер из рук. Прошло еще несколько секунд, и оружие «заговорило»: кто-то из дерущихся нажал на курок, и пуля пробила левую руку… Игоря Талькова и вошла в сердце, повредив легкое.

Истекающего кровью певца занесли в гримерную. Вызвали «Скорую помощь». А пока она ехала, стали делать певцу искусственное дыхание, что категорически запрещено – при огнестрельном ранении оно не делается. В результате из сердца раненого выкачали последнюю кровь. Когда наконец приехала «Скорая», врачу лишь пришлось констатировать биологическую смерть Талькова и заявить, что никакая помощь певцу уже не поможет.

Смерть Игоря Талькова породила массу версий относительно истинных виновников трагедии. Кто-то винил во всем КГБ, кто-то реформаторов-западников, кто-то мафию из шоу-бизнеса. В сущности, все эти версии имели под собой основания, поскольку смерти Талькова могли желать представители всех перечисленных сфер. Те же власти, которых Тальков так активно поддержал во время августовского путча ГКЧП, имели свой резон в смерти Талькова: им не нужен был протестный певец, о котором ходила молва как о неуправляемом. Ведь впереди Россию ожидали куда более суровые испытания, о которых Тальков наверняка сочинил бы не одну песню из разряда неудобных. Эти люди отдавали должное таланту Талькова, видели в нем яркую харизматическую фигуру на российской эстраде и прекрасно отдавали себе отчет, что в дальнейшем эти качества будут только усиливаться. А значит, будет расти и влияние Талькова не только на эстраду, но и на общество. А поскольку эти люди собирались развалить страну и «лечь» под Запад, то такие личности, как Игорь Тальков, представляли для них серьезную опасность. Ведь если он захлебывался со сцены криком, клеймя Ленина и Сталина, кто мог дать гарантию, что он с таким же рвением не станет разоблачать и следующих правителей России, тем более что они должны были сотворить с Россией еще более страшные вещи, чем коммунисты. Новым правителям страны нужна была ручная эстрада, но отнюдь не думающая. И в эту эстраду Игорь Тальков никак не вписывался.