Федор Раззаков - Свет погасших звезд. Они ушли в этот день

Однако с распадом СССР в 1991 году и общим упадком кино– и театрального искусства в стране в творческой карьере Соломина наступил кризис. В первой половине 90-х он записал на свой счет всего лишь одну театральную роль – Астрова в «Дяде Ване» (1993). В кино ролей было чуть больше (целых три в таких картинах, как: «Рогоносец», «Черный квадрат» и «Пленники удачи»), однако назвать их значимыми нельзя. Судя по всему, сыграть их актера толкнуло только одно желание – заработать денег. Ведь даже выдающиеся актеры в те годы бедствовали, разделив участь большинства россиян. Единственным спасением для Соломина в те годы была его семья: жена, две дочери, а также внук Кирилл, который родился в 1995 году (второй, Федор, появится на свет в 2001 году). О том, каким Соломин был в кругу семьи, рассказывает его супруга Мария:

«Мы обожали всей семьей встречать Новый год. Всегда – и дома, и на даче – встречали его с елкой, с огнями, с фейерверками. 1 апреля он специально садился на телефон и обзванивал друзей, очень смешно разыгрывал их, говоря разными голосами. Он и меня часто разыгрывал. Например, мог позвонить домой по телефону и с грузинским акцентом пригласить самого себя. А вот 8 Марта он не любил и меня смог убедить в том, что это плохой праздник, унизительный для женщины. И цветы, и подарки в этот день принципиально не дарились. Дарились они только его маме, так как она родилась 8 марта.

Дома он называл меня Машуня, а я его – Виташа. Он избегал сантиментов. На людях не целовал, не обнимал. Мы никогда не сюсюкались…

Моря он не любил, ему нравилось отдыхать на даче или в Доме отдыха в средней полосе. На даче обожал мастерить. Пытался даже изготавливать мебель. В первые годы соорудил сам стол и внука учил делать что-то своими руками. Много рисовал акварелью. Еще дома любил лежать на диване и слушать музыку – испанскую гитару, Фрэнка Синатру, джаз…

Витя был потрясающий отец. Никакой дистанции не сохранял. Лиза мне однажды сказала: «Поразительно – папа ведь нас совершенно не воспитывал. Но все понятия о жизни, от простых до самых сложных: о добре и зле, что хорошо, что плохо – все пришло только через него». Как он умудрился, не знаю. Моралей он дочкам никогда не читал. И никогда их не наказывал. Особенно это стало заметно, когда Лиза стала ходить по клубам. Со старшей, Настей, мы таких проблем не знали. А тут появилась вся эта ночная жизнь, совершенно неизвестный для нас пласт жизни. Вечером ребенок исчезал в ночном клубе. Я-то спокойно ложилась спать, а Виталий, конечно, не мог уснуть. Очень боялся. Я иногда просила его: «Ты поговори с ней серьезно, как отец. Объясни, что так нельзя». Он всякий раз обещал поговорить. Но вот она приходит, он ее по голове погладит, какие-то две-три нежные фразы скажет – и все… Он был удивительно мягок с детьми, нежен и даже необъективен. При такой жесткости с другими людьми дочерей он не мог даже отругать…»

В 1997 году Соломин как режиссер поставил на сцене Малого театра свой четвертый спектакль (первый случился еще в 1983 году – «Мой любимый клоун» по пьесе его коллеги и друга Василия Ливанова). Причем к своей четвертой постановке Соломин шел долго. После «Клоуна» в нем взыграли режиссерские амбиции, однако в стенах родного театра они не могли найти своего воплощения. Например, Соломин хотел поставить пушкинского «Бориса Годунова», но в Малом на эти планы смотрели скептически. Тогда Соломин решил поставить этот спектакль на другой сцене – в Театре имени Моссовета. Но из этой затеи ничего не вышло: Союз к тому времени развалился, и при Ельцине ставить спектакль по произведению великого русского поэта было просто невозможно.

Потерпев неудачу в Театре Моссовета, Соломин вернулся в Малый, поскольку там ему обещали работу как режиссеру. Однако ждать ее пришлось долго – почти семь лет. Но она все-таки состоялась. Причем это была не драматическая постановка, а мюзикл ленинградского композитора А. Колкера по пьесе А. Сухово-Кобылина «Свадьба Кречинского». В те годы в России наступила настоящая мода на мюзиклы, причем в основном на западные. Однако Соломин решил пойти иным путем: будучи русским человеком, да еще малотеатровцем (а этот театр даже в смутные и продажные ельцинские времена свято хранил русские театральные традиции), он решил обратиться к русской классике.

Мюзикл стал настоящей сенсацией, а режиссура и игра самого Соломина (он играл центральную роль – Кречинского) критикой была названа блестящей. Увы, но никто тогда еще не знал, что именно эта роль станет роковой в судьбе замечательного актера.

Соломин долгие годы страдал гипертонией, но свою болезнь всерьез не воспринимал. Будучи человеком активным, он продолжал работать в полную силу: снимался в кино (он вернулся в кинематограф, правда, в телевизионный, в 2001 году, сыграв роль в сериале «Остановка по требованию-2»), играл в родном Малом театре. Именно на сцене последнего и случилась беда.

23 апреля 2002 года Соломин был занят в спектакле «Свадьба Кречинского» (филиал Малого театра на Большой Ордынке), который требовал от него больших физических затрат. По ходу этого мюзикла артисту приходилось не только говорить, но и много петь и танцевать. В тот день, казалось, ничто не предвещало беду. Соломин выглядел как обычно: перед началом спектакля разминался, распевался и даже рассказывал коллегам анекдоты. Но во время первого акта (около 20.00) актеру внезапно стало плохо, но, превозмогая боль в сердце, он все-таки доиграл первое действие. А выйти во втором уже не смог. Зрителям объявили, что исполнитель главной роли плохо себя чувствует, и попросили расходиться по домам. А Соломина в срочном порядке доставили в Институт скорой помощи имени Склифосовского (в 23.35). Там ему поставили диагноз: ишемический инсульт. Врачи были сильно удивлены, как он с первыми признаками этой болезни продержался на сцене больше часа. Ведь в подобной ситуации многие лежат в коме.

Соломин не приходил в сознание чуть меньше двух недель. В начале мая газета «Жизнь» ссылалась на слова одного из врачей, который заявил: «Сейчас состояние Виталия Мефодьевича критическое. Если оно, не дай бог, еще ухудшится, мы вынуждены будем пойти на операцию. Хорошо уже и то, что на данный момент он не в коме и время от времени приходит в сознание. Хотя какие-либо прогнозы относительно его самочувствия пока делать рано…»

В интервью другому изданию – газете «Московский комсомолец» (номер от 8 мая) врачи Склифа отмечали: «Долгое время Виталий Соломин находился без сознания, только недавно пришел в себя. Его состояние оценивается как критическое. Аппарат искусственного дыхания сняли. Но говорить Виталий Мефодьевич не может. Инсульт в стволе головного мозга – это один из тяжелейших случаев в медицине…»