Федор Раззаков - Свет погасших звезд. Они ушли в этот день

«Наш балет уже в полном составе сидел в автобусе, чтобы отправиться в аэропорт. Ждали только меня и мою подругу-стажерку. Мы разбили в номере стакан и считали свои несчастные гроши (нужно было, как сейчас помню, 14 копеек, чтобы расплатиться за „преступление“!). Наконец, расплатившись, бежим к автобусу мимо каких-то парней. Краем глаза замечаю, что они провожают нас взглядами, но даже не оглядываюсь, сажусь у огромного автобусного окна и вдруг слышу сзади возбужденный шепот девчонок: „Гляди, вон сын Тихонова!“ Я его толком-то тогда и не знала, хотя только что отшумел фильм „Молодые“, где он сыграл главную роль (здесь Наталью подводит память: премьера „Молодых“ состоялась в марте 71-го, а вот „Русское поле“ как раз в те дни крутилось на полную катушку – его премьера выпала на март 72-го. – Ф. Р. ). Оборачиваюсь и вижу – красивый парень в черных очках стоит, скрестив руки, и смотрит прямо на мое окно. Щека под его пристальным взглядом моментально покраснела: «Тоже мне, пижон! Подумаешь, черные очки нацепил, а солнца-то нет!» (Тогда черные очки с диоптриями были редкостью.) Автобус наш тронулся, мне очень хотелось обернуться, но я взяла себя в руки и принялась оживленно болтать с соседкой. Спустя время в Москве ко мне подошла одна наша артистка, муж которой знал Володю, и со словами: «А тебе большой привет от Володи Тихонова», – передала от него записку. В записке было сказано: «С нетерпением жду звонка в сентябре». И номер телефона. Я до сих пор храню этот клочок бумаги с полустертыми буквами. Но мы долго не могли встретиться: то репетиции, то выступления. Помню, позвонила ему только в декабре, мне как раз исполнилось восемнадцать. На свидание он пришел с огромной коробкой конфет и сразу же пригласил к себе домой. Он жил тогда с мамой на Таганке в большой квартире. Нонна Викторовна собиралась уезжать куда-то, гладила на кухне. Мы на цыпочках, чтобы не мешать ей, прошмыгнули в Володину комнату, посидели, попили вина, потом он меня проводил домой. Думаю, влюбилась я в него без памяти в тот самый декабрьский вечер. Таких, как Володя, я никогда в жизни не встречала: обходительный красавец с тонким чувством юмора, смуглый, с бархатной кожей, чернобровый, такой донской казачок. Весь в маму. Я очень стеснялась его, хотя он был необыкновенно добр ко мне и совершенно лишен высокомерия и заносчивости. Наивная, неопытная, я смотрела на него снизу вверх. Володя стал моей первой настоящей любовью и первым мужчиной. Я все позже и позже возвращалась домой – он, чтобы сбить меня с толку, каждый раз переставлял на часах стрелки. Часто брал гитару и пел свой любимый романс «Гори-гори, моя звезда», ласково глядя мне в глаза. Я таяла как мороженое и забывала, на каком я свете. Утром он провожал меня на репетицию…»

Молодые встречались каждую неделю, вырывая время из своих загруженных рабочих графиков. Наталья все чаще оставалась ночевать у Тихонова, а родителям врала, что ночует у подруги. Те, наивные, верили. Потом Наталья забеременела. Однако Тихонов уговорил ее не спешить с детьми. Да и сама она боялась рожать: в таком случае пришлось бы оставить карьеру в балете на льду. Короче, она легла в больницу. А в 75-м Тихонов наконец созрел для того, чтобы сделать ей официальное предложение. Вышло это случайно. Тихонов уезжал в очередную поездку от Бюро кинопропаганды и в шутку сказал Наталье, чтобы она навела порядок в квартире. И она целый день посвятила генеральной уборке. Когда Тихонов вернулся и увидел результат, он чуть дара речи не лишился. Потом подхватил возлюбленную на руки, закружил ее и сказал: «Ах ты, Золушка моя!» Вот тогда они и поженились.

Свадьбу справляли у родителей невесты. Подвенечное платье Наталье принесла свекровь – оно было с «Мосфильма». Свекровь настояла и на том, чтобы невестка сменила фамилию – с Егоровой на Тихонову. Кстати, отца жениха – Вячеслава Тихонова – на свадьбе не было.

Вспоминает Н. Тихонова: «У нас было много счастливых моментов. Например, иду домой после репетиции усталая, продрогшая и уже у лифта чувствую необыкновенно аппетитный запах. Володя ведь великолепно готовил. Когда-то Нонна Викторовна дружила с трио „Ромэн“, и цыгане научили Володю готовить „цыганский супчик“. Этот супчик был нашим любимым блюдом. Володя ставил мне под уставшие ноги табуретку, наливал холодного вина и тарелку дымящегося супа. Гладил мои колени и приговаривал, пока я суп наворачивала: „Ну как там наши бедные коленочки?“ Так тепло становилось на душе!..

Когда Володя встречал меня после гастролей – высокий, статный, – все бросались к окнам поезда. Я его к нашим девчонкам ревновала и еще очень боялась женского сглаза. Володя же в свою очередь пытался разузнать, нет ли у меня кого в балете. Бывали случаи, когда нам в почтовый ящик подбрасывали анонимные записки: «Твоя жена распутная, гулящая, и так далее…» А он – человек легкоранимый, естественно, у него появлялись всякие мысли… Он как-то мне позвонил в Алма-Ату и такое, пьяный, наговорил, что я всю ночь проплакала. Так обидно было – каждый день себя чувствуешь как после разгрузки вагонов, а тебя подозревают в измене!..»

Кстати, пьянство Тихонова во многом стало той причиной, по которой не задалась его карьера в кинематографе. Хорошо начав свой путь в кино с фильмов, которые пришлись по душе миллионам людей, Тихонов затем стал сниматься в картинах откровенно слабых. И все потому, что серьезные режиссеры боялись приглашать его к себе, наслышанные про болезнь Тихонова. А «крестный отец» Тихонова в большом кинематографе – режиссер Николай Москаленко – уже не мог выручать своего ученика – в январе 1974 года он скончался, не дожив двух месяцев до своего 48-летия. В итоге ситуация сложилась таким образом, что Тихонова не снимали не только на чужих студиях, но и на родном «Мосфильме», где он числился в штате. А когда работа ему все-таки предоставлялась, он делал все, чтобы это происходило все реже и реже. Например, в 1973 году Тихонов снимался в фильме «Два дня тревоги» у молодого режиссера Александра Сурина и сорвал съемку, не явившись на съемочную площадку в назначенный день. В итоге этот простой влетел студии в копейку. После этого актеру объявили выговор и лишили постановочного вознаграждения.

И все же пусть редко, но Тихонову в те годы удавалось сниматься. Правда, роли ему доставались второстепенные, явно не соответствующие тем авансам, которые актеру раздавали в начале его киношной карьеры. Но иначе и быть не могло, поскольку Тихонов сам все портил: вместо того чтобы вылечиться от пагубной привычки, он все сильнее погружался в омут пьянства, а потом и вовсе перешел на наркотики. В киношном мире, естественно, об этом знали, поэтому и боялись связываться с актером-наркоманом. А если ему и удавалось пристроиться в какую-нибудь из картин, то делалось это исключительно из жалости: отдельные режиссеры сочувствовали родителям Тихонова и брали его в свои картины на второстепенные роли. Так, в период 1974–1979 годов он снялся в шести фильмах, в основном «мосфильмовских». Это были: комедия «Ясь и Янина» (1974), героическая киноповесть «На ясный огонь» (1975), мелодрама «Голубка» (1978), детектив «Версия полковника Зорина» (1978), комедия «Фрак для шалопая» (1979), политический боевик «Санта-Эсперанса» (1979).