Федор Раззаков - Пугачева против Ротару. Великие соперницы

«…Скажем, оперный артист получал за концерт сто шестьдесят – сто восемьдесят рублей, в то время как я, артист эстрады, имел за то же самое всего… двадцать семь рублей пятьдесят копеек. И это была самая высокая ставка на советской сцене. Для того чтобы как-то заработать на жизнь, приходилось пускаться на всякого рода ухищрения – то выступать от имени каких-то фондов, то попросту устраивать по три-четыре концерта в день, что выматывало до полного изнеможения. Конечно же, это было не творчество, а ремесло чистой воды, что ведет к профессиональной деградации, убивает все искренние чувства, с которыми артист должен выходить к публике. И чтобы сделать свою работу более качественной, я старался выбирать лишь те площадки, где мне могли платить хотя бы двойную ставку, как это было принято в некоторых Дворцах спорта. То есть так или иначе в нашей реальной концертной работе происходили какие-то незначительные нарушения тогдашней финансовой дисциплины. За что, собственно, начиная с 1984 года меня, Аллу Пугачеву, Соню Ротару, Валеру Леонтьева, Володю Винокура таскали по органам прокуратуры.

Это началось с приходом на пост генсека Юрия Андропова, с именем которого связаны известные попытки ужесточения режима. Тенденция была все та же, что и в незапамятные сталинские времена, – уравнять всех во всем, независимо от рода деятельности каждого и заслуг его перед страной. В первую очередь я имею в виду нас, артистов…»

К этому тексту напрашивается комментарий. Обратим внимание на фразу о «незначительных нарушениях тогдашней финансовой дисциплины». Под этой «незначительной мелочью», видимо, подразумеваются также и «левые» концерты, доходы от которых не облагались налогами, поскольку втихаря делились исключительно между чиновниками и артистами. Эти суммы были внушительными – если брать в целом по стране, то они могли составить сотни тысяч, а то и миллионы рублей в год. Об этом можно судить хотя бы по следующему факту – заработкам известных артистов, в том числе и самого Льва Лещенко.

По его словам, ставка у него была хоть и высокая, но все равно незначительная (в сравнении, например, со ставками оперных артистов). Однако последние пользовались меньшей популярностью, чем эстрадники, поэтому «чесами» по стране не занимались – отсюда и повышенная ставка. А эстрадники халтурили постоянно, что позволяло им получать нелегально (в обход налогов) весьма приличные суммы. Причем по мере втягивания СССР в мелкобуржуазную конвергенцию (начало 70-х) и перед началом нефтяного бума (после октября 1973 года) «нефтяные» деньги полились в страну рекой, а вместе с этим стали расти и «левые» гонорары артистов. Поэтому тот же Лещенко в материальном плане не был уравнен с остальными жителями страны – врачами, учителями, милиционерами и т. д. – и, естественно, равняться с ними не хотел. О его тогдашних заработках можно судить хотя бы по следующему факту.

Всесоюзная слава пришла к Лещенко в 1970–1971 годах, когда он в материальном плане был вполне скромно зарабатывающим артистом. Но уже спустя год он сумел купить себе кооперативную квартиру, а в 1974 году еще одну – в Сокольниках (цена – порядка 10 тысяч рублей). Более того – в том же 74-м он купил себе еще и автомобиль «Жигули» за 6300 рублей. А в 1976 году, когда внезапно влюбился в свою будущую жену Ирину, которая в ту пору жила в Венгрии, в Будапеште, и часто звонил ей по международному телефону, платил ежемесячно за эти разговоры астрономические суммы. Впрочем, послушаем его собственный рассказ:

«Когда Ирина подходила к телефону, начиналось этакое «лирическое отступление» часа на полтора, а то и два. За что, соответственно, мне в ноябре приходит счет за международные переговоры на тринадцать тысяч рублей. Можно представить, сколько лет нужно было копить деньги, чтобы купить себе, скажем, «Волгу», которая стоила тогда чуточку дороже. К слову, родные, хотя и столбенели каждый раз от вида моих телефонных счетов, никогда мне никаких комментариев по этому поводу не делали…»

Итак, что мы имеем в сухом остатке. Несмотря на неудовлетворительную (по словам самого Лещенко) концертную ставку, он был достаточно богатым по советским меркам человеком. Значит, эта концертная ставка была не единственным источником его больших доходов. И эти источники он сам называет «незначительными нарушениями финансовой дисциплины». Советским государством управляли люди неглупые, которые исходили из того, что ставка у эстрадного артиста должна быть не слишком большой, поскольку в любом случае он всегда найдет возможность подхалтурить и обеспечить себя дополнительным заработком, во много раз превышающим официальный. То есть это были нелегальные рыночные отношения.

Кстати, они достаточно активно коррумпировали культурную среду, и в эту коррупционную систему были вовлечены практически все: как чиновники, так и артисты. Например, если артист хотел добиться для себя гастролей в выгодном с финансовой точки зрения регионе (не где-нибудь в глубинке, а в крупном городе), то он должен был заплатить определенному чиновнику в своей филармонии (или напрямую в Минкульте) взятку: либо деньгами, либо натурой (разного рода дорогие подарки в виде импортных духов, одежды и т. д.). Если артист хотел получить очередное звание или лауреатство на каком-нибудь конкурсе, то взятки давались членам жюри, а уже те делились с чиновниками. Если артист хотел попасть в ротацию на радио или ЦТ – опять же без взяток не обходилось.

Вся эта система существовала в советском искусстве давно, но особенно пышно разрослась именно в годы мелкобуржуазной конвергенции — в 70-е годы. Бороться с этим было бессмысленно, однако навести элементарный порядок было необходимо, поскольку это наносило экономике страны колоссальные убытки. Общая ежегодная суммарная цифра этих «незначительных нарушений», повторимся, выливалась в миллионы рублей. Причем с развитием мелкобуржуазной конвергенции суммы эти не уменьшались, а, наоборот, возрастали (что неудивительно, учитывая, что позднебрежневские времена в народе называли «всеобщим пофигизмом»). Именно с последним и начал борьбу Юрий Андропов и его «силовики». Они не хотели «уравнять всех во всем, независимо от рода деятельности каждого и заслуг его перед страной», как утверждает Лещенко, цель была иная: взять под контроль «левые» денежные потоки, которые, во-первых, утекали мимо государственной казны, во-вторых – развращали элиту.

По словам Лещенко, досталось тогда как Алле Пугачевой, так и Софии Ротару. Видимо, поэтому у первой и возникло желание покинуть страну – она испугалась за свое будущее, которое в свете правления Юрия Андропова стало выглядеть туманным и менее привлекательным. Вряд ли она думала, что ее могли посадить за «незначительные финансовые нарушения», однако нервов могли попортить изрядно, в том числе вообще отлучить от «левых» денег. Лещенко было чуть легче – он взял и вступил тогда в ряды КПСС, чем существенно обезопасил свое будущее. Пугачеву в партию никто бы не принял, а высокими званиями она тогда не обладала – была всего лишь заслуженной артисткой РСФСР.