Фентон Бреслер - Интерпол

Не очень приятный факт. Но он почти не имеет отношения ни к сегодняшнему Интерполу, ни даже к Интерполу 1986 года. Спустя 11 лет после обзора Марабуто сэр Рональд Хоув, который ушел в отставку с поста заместителя комиссара Полиции метрополии еще в 1959 году, писал в своих мемуарах: «Есть еще одна разновидность мошенников, с которыми Интерпол имел дело очень давно, с первых дней своего существования. Большинство из них — евреи польского происхождения, пожилые люди с солидными финансовыми навыками, имеющие внешность респектабельных бизнесменов, а руки — фокусников». Сегодня ни один старший офицер английской полиции не позволит себе изъясняться столь открыто по-расистски.

Лорен Грейлсамер цитирует также конфиденциальные показания, которые в марте 1982 года давал Андрэ Боссар французской Национальной комиссии информации и свобод (НКИС) — этот орган создан для укрепления французских законов по защите информации. Боссар сообщил Комиссии, что в 1970 году Интерпол принял решение «избавиться от своей картотеки преступников, разыскивавшихся по старым объявлениям». Это были в основном довоенные объявления, унаследованные от Луважа и включавшие пункт о религии субъекта: еврейской, католической или иной.

При чтении этих слов меня осенила мысль: «Не это ли ответ?!»

«Да, — поясняет Жан Непот, — отношение к религии упоминалось во всех старых карточках, которые мы получили от Луважа, но я вас уверяю, это никогда не принималось во внимание. В бытность мою Генеральным секретарем в Париже религия преступника никогда не заносилась в новую карточку. Я уже говорил вам, что решение — немедленно исключить этот пункт — я принял еще в 1946 году, а в 1970 году он был вычеркнут из всех старых досье.

Хочу особо подчеркнуть, что у нас никогда не было ни еврейской картотеки, ни католической, ни мусульманской. Я немедленно счел бы это посягательством на индивидуальную свободу. И при розыске преступников религия никогда не бралась в расчет».

Я безоговорочно принимаю то, что Непот говорит о собственно архивах Интерпола. Но правда и то, что в ноябре 1991 года, после 47 лет упорного отрицания этого факта французскими властями, неустанный поиск Сержа Кларсфельда завершился успехом. Французский адвокат, посвятивший себя установлению истины о судьбе французских евреев во время войны, обнаружил в архивах французского Министерства по делам ветеранов войны «еврейскую картотеку», составленную французской полицией в годы Второй мировой войны. Аккуратно сложенные в алфавитном порядке, с именами, адресами и возрастом, карточки имели целью облегчить гестапо и СС депортацию в Германию для уничтожения 150 000 евреев, живших в районе Большого Парижа. В этих списках стояла и фамилия отца самого Кларсфельда. «Это настоящая свора чиновников, которой удавалось лгать целые 47 лет», — заявил он репортеру. И кто может сказать, что он не прав?

Мы много времени уделяли картотекам: и пропавшей, и еврейской. Вернемся к воспоминаниям Непота о восстановлении организации после Генеральной ассамблеи в Брюсселе.

«Примерно в октябре или ноябре 1946 года к нам присоединился Поль Марабуто. Он был гораздо старше и опытнее нас как юрист и как офицер полиции. Полагаю, Дюклу понимал, что не совсем разумно иметь в Генеральном секретариате одну молодежь: нам нужен был кто-нибудь с большим весом (я не имею в виду, потяжелее, потому что это был весьма щуплый мужчина). Роль Марабуто в основном состояла в том, чтобы заботиться о юридической стороне дел. Он обычно присутствовал на всех совещаниях по проблемам наркотиков, готовил отчеты для Генеральной ассамблеи: вот такие дела. А я занимался всем остальным.

Вскоре месье Дюклу прислал мне еще одного коллегу, с которым мы проработали вместе целую вечность. Он прекрасно говорил по-английски, ему доверили переводить наш журнал, а затем он стал его редактором.

Мой кабинет стал тесен, поэтому нам выделили еще несколько комнат в перестроенной квартире, принадлежавшей до этого потомку Ги де Мопассана, в старом особняке на улице Монсо, 61. Постепенно мы расширялись. Только в первый год в организацию вступило восемь стран. [32] Они были не только из Европы: Аргентина, Болгария, Колумбия, Финляндия, Эквадор, Италия и Ливан. Работа меня вдохновляла — всего лишь тридцать лет, а мне поручили создать почти с нуля международную организацию. Это было захватывающе».

В июне 1947 года — к исходу того первого года — собралась Генеральная ассамблея, и естественно, в Париже. Делегатов приветствовал министр внутренних дел Эдуард Депре, выразив «признательность за то, что Франции оказана честь стать штаб-квартирой МККП». Четыре дня 54 делегата (на 11 больше, чем в прошлом году) пели дифирамбы собственной мудрости, проявившейся в решении восстановить организацию. Эдгар Гувер сдержал обещание: прислал личного представителя Гортона Телфорда, «юридического атташе» при посольстве США в Париже, [33] Должность, постоянно используемая в отдельных столицах как прикрытие для местного агента ФБР. последний вызвал горячие аплодисменты, заявив: «В единстве, в соблюдении закона, во взаимопомощи состоит сила организации. ФБР готово для совместной работы».

Атмосфера была столь же деловой, сколь и праздничной. Джузеппе Дози, проницательный и легкий на подъем руководитель римского НЦБ, предложил включить в телеграфные адреса НЦБ слово «Интерпол», следующее за географическим названием места. Была принята официальная резолюция, и вскоре слово «Интерпол» стало частью названия организации. [34] Но это не произошло за одну ночь. Два года спустя — в июне 1949 года — Непоту пришлось разослать циркуляр за подписью Дюклу, напоминавшего НЦБ о необходимости известить почтовые власти о новых обозначениях адресов. «Некоторые бюро используют лишь одно слово «Интерпол» для обозначения станций в международной полицейской сети, — писал он, — и не зарегистрировали свой адрес на почте. В результате возникают серьезные недоразумения. Если радиостанция МККП, например, вышла из строя или закрыта, то телеграмма пересылается по обычной почтовой ветви и возвращается назад к отправителю: «Адрес неизвестен». Сегодня НЦБ называют себя «Интерпол-Лондон», «Интерпол-Вашингтон», «Интерпол-Висбаден» в любом обращении, а не только в почтовых или телеграфных.

К середине 40-х годов стали появляться все новые и новые направления в международной преступности. Это было отмечено на Ассамблее одним ведущим французским советником: «Международные преступники уже не те, какими мы привыкли их видеть. После войны остались горы автоматического и огнестрельного оружия, пулеметов, техники. Преступники научились прыгать с парашютом, беспрепятственно пересекать границы и континенты. Появились соблазны для будущих террористов, торговцев женщинами и наркотиками, распространителей порнографии. Мир переполнен всякого рода фальсификаторами».