Фентон Бреслер - Интерпол

Джон Симпсон не припоминает, чтобы все было именно так. В мае 1991 года в своем кабинете директора Секретной службы США, восстанавливая в памяти те события, он говорил: «Я дал Боссару перечень из примерно дюжины предложений, которые я хотел бы внедрить в нашей организации до конца XX века. И когда мы встретились с ним в следующий раз, я спросил, сделано ли что-либо. В ответ он лишь пожал плечами.

Эпизод с консультантом был неудачным, но и, конечно, смешным! Я верю, что Боссар пытался продвинуть дело модернизации Интерпола, опираясь на этот счет и надеясь на расширение штаб-квартиры. Никто не обвинял Боссара в недобросовестности, но, просмотрев отчет Карла Перссона, я сказал ему: «Андрэ, я думаю, тебе подошло время уделять больше внимания семье».

Симпсон также рекомендовал Кендалла Исполкому в качестве Генерального секретаря. И он объясняет почему: «Я хотел, чтобы он стал полноправным преемником Андрэ. Впервые мы встретились за два года до этого. Я был вице-президентом, а он пришел ко мне с весьма благожелательными рекомендациями Дика Стейнера. Он выдающийся человек. Если бы Кендалл не занимал пост Генерального секретаря Интерпола, большая часть планов так и осталась бы на бумаге. Я горжусь тем, что четыре года мы работали бок о бок. Это были самые плодотворные годы в моей жизни. Мы представляли собой отличную команду».

Симпсон был полной противоположностью Андрэ Боссару. Они даже разговаривали на «разных» языках. Вот что рассказывает Боссар: «Я — как бы это объяснить?., мне было трудно работать с ним даже физически. Я с вами не говорю по-английски, потому что знаю: у меня акцент, как у Мориса Шевалье. И вот так всегда: я буквально не мог понять его, уловить его дикцию. Мы разговаривали только на английском — ни разу не слышал американца, говорящего по-французски. Я никогда не мог понять его до конца, потому что при разговоре он проглатывал слова!»

Как бы то ни было, Боссар был сыт по горло. И, уже будучи в отставке, признался: «Как говорят у нас во Франции, очень трудно быть Людовиком XV после Людовика XIV», имея в виду под Людовиком XIV Жана Непота. «Неужели вы ни о чем не жалеете?» — спросил я его шесть лет спустя. «Сейчас уже нет», — ответил он с грустной улыбкой.

Замена Генерального секретаря была с неудовольствием воспринята во Франции. «Настал час Америки в Интерполе!», — кричал заголовок в «Монд». В средствах массовой информации начались бесконечные разговоры об «англо-американском захвате власти». Кендалл пытался утихомирить страсти. «Ведь моя жена — француженка, — рассказывал он Лорену Грейлсамеру. — У меня свой характер, свое происхождение, и я никому не принадлежу. Здесь я уже не британец. Я — международный слуга закона».

Только однажды с него соскользнула маска невозмутимости. 10 июня 1985 года, давая интервью французского радио по поводу бесспорной отсталости научных методов, применяемых французской полицией в сравнении с полицией Западной Германии или Великобритании, он сказал: «Я считаю, что будет невероятно трудно ликвидировать отставание, существующее десятилетиями. Есть возможность наверстать упущенное путем повышения ассигнований, но я не верю, что вы когда-нибудь нагоните их». Этот продуманный удар попал точно в цель. В тот же день министр внутренних дел Франции поднялся на трибуну в парламенте и сердито заявил: «Если отставание столь огромно (в вопросах внедрения в практику французской полиции результатов научных разработок. — Авт.), то я отказываюсь согласиться с пессимизмом этого функционера из Интерпола. Он заявил сегодня утром по радио — вопреки всем нормам приличия, и я сделаю представление об этом его правительству! — что французская полиция никогда не сможет решить ее нынешние проблемы».

Раздраженный политик даже не потрудился заметить, что ведет речь о независимом офицере международной полиции. Само упоминание о «правительстве Кендалла» показало, что он еще не усвоил тот факт, что Генеральный секретарь Интерпола уже не имеет «своего» правительства, как это всегда было при французских Генеральных секретарях, а отвечает только перед самим собой и своей профессиональной совестью.

В течение первых же недель своей работы на этом посту Кендалл на практике показал свой фундаментально новый подход, а именно: что он отвечает только сам за себя и не позволит вмешиваться в работу Интерпола ничьим правительствам — и позднее он доказал это как американцам, так и французам. [62] Однако с американцами никогда не было таких проблем, какие случались при работе с французами. Заинтересованность этих двух стран в организации была совершенно разной. Французов прежде всего волновало укрепление их национального престижа, а американцы хотели — и до сих пор хотят, — чтобы делалось важное дело. 3 апреля 1985 года по просьбе западногерманского НЦБ он разрешил выпустить красное извещение на арест д-ра Йозефа Менгеле, зловещего «ангела смерти» из концентрационного лагеря «Аушвиц» времен Второй мировой войны.

Такое решение Кендалла означало полный разрыв с прежней практикой. И при Непоте, и при Боссаре Интерпол неизменно отказывал в выдаче красного извещения на арест нацистских военных преступников, обосновавшихся на земле обетованной, в основном в Южной Америке. С 50-х годов и Израиль, и Германия постоянно обращались с просьбами о выдаче красных извещений и каждый раз получали ответ: «Нет. Данное преступление носит политический характер». [63] Лорен Грейлсамер и в самом деле цитирует Жана Непота, который говорил, что в 50-е годы «эти уголовные дела были либо политическими, либо военными, либо и то и другое», — а потому запрещены статьей 3.

«Это были убийцы, — однажды сказал мне Кендалл, — но мы ничем не могли помочь правосудию. Это было возмутительно!» И при первой же возможности он поступил согласно своим принципам. Сведения были получены надежные: Менгеле жив и скрывается в Бразилии. Кендалл выдал красное извещение, но, оказалось, лишь для того, чтобы через два месяца узнать: Менгеле действительно жил в Бразилии, но уже умер. В начале июня 1985 года бразильские полицейские раскопали могилу в окрестностях Сан-Паулу и вскрыли гроб с останками местного жителя Жозе Апьверса Аспиазуна, утонувшего шесть лет назад. Медэксперты заявили, что это почти наверняка труп Менгеле, а некая австрийская пара призналась, что предоставила ему кров. «В тот раз мы впервые выдали красное извещение на розыск военного преступника, — говорил Кендалл Лорену Грейлсамеру, — и вот, к несчастью, он оказался мертв!»

Но все же сомнения оставались. Я видел оригинал красного извещения, который до сих пор хранится в Лионе. Ведь по процедуре только западногерманские власти — даже не Генеральный секретариат — имеют право отозвать его из архивов, а НЦБ-Висбаден предпочитает не делать этого. Почему? Даже сегодня нет полной уверенности в том, что Жозе Аспиазун и Йозеф Менгеле — одно и то же лицо. Если этот «ангел смерти», родившийся в 1911 году, жив, то ему сейчас чуть больше восьмидесяти. Так что красное извещение, возможно, еще не утратило свою силу.