Бенгт Янгфельдт - Ставка - жизнь. Владимир Маяковский и его круг(Без иллюстраций)

Маяковский. Фото А. Теремина, 1929 г.

В тот же день, когда Эльберт показал Лили письмо о Татьяне, Маяковский отлучился на пару дней в Ленинград. Поэтому он пропустил заметку, опубликованную в “Комсомольской правде” ю января и ставшую жестоким напоминанием о несостоявшейся поездке в Париж: <���сО. Брик и его жена Л. Брик собираются в заграничную командировку. Обоих их командирует одна и та же организация. Спрашивается, почему не командировать кого-нибудь одного из двух Бриков? И если обязательно нужен второй работник, то почему его функцию должна выполнить имено Л. Брик, а не кто-либо из других специалистов в вопросах, которые служат предметом командировки”.

Препоны, с которыми столкнулся Маяковский, теперь встали на пути его ближайших друзей. Получив отказ во въездной английской визе, Лили и Осип подали заявление на получение заграничного паспорта для поездки в Германию, куда они много раз без проблем ездили. “Командировавшей” организацией был Реф. Заявление было подано через Наркомпрос после 23 декабря, когда Маяковский, согласно записи в дневнике Лили, “получил наконец наркомпросные бумаги для поездки”. Однако теперь и поездка Бриков оказалась официально поставленной под сомнение. Почему?

Заметка об Осипе и Лили “Супружеская поездка на государственный счет” являлась частью более крупной публикации “Берегите валюту. Прекратить заграничные командировки чуждых людей”, которая в свою очередь шла под общим заголовком “Чистка Наркомпроса”. Кампании по чистке советского аппарата, начавшиеся весной 1929 года, теперь дошли до Наркомпроса, и поездка Бриков приводилась в качестве примера того, как (подразумевалось — плохо) работает комиссия Наркомпроса по заграничным командировкам. Заметка заканчивалась следующим выводом: “Надо побольше посылать за границу вузовской молодежи, молодых специалистов из рабочих, всех тех, кто действительно должен получить за рубежом опыт для улучшения и ускорения социалистического строительства в СССР. Чистка Наркомпроса положит предел безалаберности в работе комиссии по заграничным командировкам”.

Атака на Осипа и Лили была следствием внутренней ревизии в Наркомпросе, но ее также следует рассматривать в свете события, произошедшего в конце сентября — начале октября

года, когда Григорий Беседовский, первый советник полпредства СССР, попросил политическое убежище во Франции. Вызвав большой резонанс на Западе, это бегство в одночасье ухудшило положение советских граждан в плане возможностей ездить за границу и послужило основанием для принятия 21 ноября

года так называемого (на Западе) Lex Беседовского, объявлявшего вне закона “должностных лиц — граждан Союза ССР за границей, перебежавших в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства и отказавшихся вернуться в Союз ССР”*.

12 января “Комсомольская правда” была вынуждена признать, что Осип и Лили оплачивали поездки сами, а не из казенных средств, а через два дня, 14 января, в газете напечатали “Письмо в редакцию”, автором которого был спешно вернувшийся из Ленинграда в Москву Маяковский. Он подчеркивал, что “никаких “государственных счетов” и никаких “валют” на поездку тт. Брик не спрашивали и не спрашивают”, поскольку “литературные связи с коммунистическими и левыми издательствами позволят тт. Брик прожить два месяца за границей и выполнить предполагаемую работу без всякой траты валюты государством”. Далее он перечислял вклады Осипа в “левое революционное искусство”, так же как и заслуги Лили: “сорежиссер картины “Стеклянный глаз”, плакатчица “Окон Сатиры РОСТА”, первая переводчица теоретических работ Гросса, Витфогеля, постоянный участник всех выступлений революционного искусства, связанного с Реф”. Только “в порядке полной неосведомленности” можно, заканчивает Маяковский, называть этих товарищей “чуждыми”. К письму прилагалось несколько строк, написанных секретарем Федерации советских писателей Владимиром Сутыриным и секретарем РАППа Михаилом Лузгиным, которые полностью поддерживали “тт. из Рефа”.

Любопытно, что эта тема затрагивается Маяковским в наброске к киносценарию о любви в чужой стране, написанном приблизительно в это время:

“Требуют назад — иначе дезертир”.

Статья Маяковского результата не принесла, и он записался на прием к Лазарю Кагановичу, чтобы изложить ему дело. Будучи секретарем ЦК и кандидатом в члены политбюро, Каганович принадлежал к высшей партийной элите. Маяковский и раньше обращался к высокопоставленным партийцам, например к Луначарскому и Троцкому. Но тогда речь шла о литературе, теперь же — о деле иного рода, с иным политическим подтекстом. Перед встречей он составил шпаргалку, которая позволяет нам проследить за ходом его мыслей:

Решение “реф”а о поездке Л.Ю. и О.М. Брик заграницу в связи с предполагаемой антологией классиков мировой революц. литерат. (договор с Гизом). Переводы — Фре[й] леграт, Гервег, Пруц, Потье, Эллиот, Христо Ботев и др.

Поддерживали именно Бриков как знающих немецкий, французск., английск., и итальянск. языки могущие прожить 2 мес. без валюты на заработок сотрудничая в нашей прессе.

Кроме того у т. Л.Ю. Брик мать работает в Аркосе (могла бы оказать некоторую помощь дорога квартира И т. д.)

<���… >

Повидимому со ст. Г.П.У. принцип, возраж. не

встреч.

Результат. Статьи Коме. Правде

Никто не возражает и никто не разрешает

Помимо устных аргументов в распоряжении Маяковского было не менее семи писем в поддержку поездки Осипа и Лили, в частности от РАППа, Федерации советских писателей, Главискусства, Наркомпроса и Отдела агитации и пропаганды ЦК. В тот же день, 27 января, Лили записала в дневнике: "Володя был сегодня у Кагановича по поводу нашей поездки. Завтра вероятно решится”.

Согласно записям в дневнике Лили, вопрос с паспортами несколько раз был близок к решению (3 февраля: “Володя сказал, что паспорта наши — дело даже не дней, а часов”, и 6 февраля: “Мы получили паспорта”), но здесь желаемое выдавалосьза действительное. Хотя поездку Осипа и Лили поддерживали несколько подчинявшихся Наркомпросу инстанций — Главискусство и собственная комиссия Наркомпроса по заграничным командировкам, — путь через Наркомпрос был заказан, и они были вынуждены подать заявление еще раз, теперь через ВОКС (Всесоюзное общество культурных связей с заграницей): 8 февраля ВОКС обратилось в Комиссариат по иностранным делам, а тот уже на следующий день обратился в германское посольство с просьбой выдать визу Осипу, который отправлялся в Германию "с научной целью”, и его жене. 15 февраля Осип и Лили получили паспорта и в тот же день заказали билеты на поезд до Берлина.