Array Array - Двадцать лет в батискафе.

К сожалению, нам пришлось отказаться от американской базы на Гуаме и от котловины Челленджер, где Жак Пиккар и лейтенант Дон Уолш совершили успешное погружение на глубину 10 916 метров. Чтобы доставить туда «Архимед», нам пришлось бы либо изменить маршрут какого-нибудь грузового судна, либо по дороге перегружаться с одного судна на другое. Это было слишком дорого. Надеюсь, когда-нибудь международ­ное сотрудничество достигнет такого уровня, что успешная до­ставка батискафа в район этой впадины, которая сейчас счи­тается самой глубокой в мире, не будет представлять никакой проблемы. Мы остановили было свое внимание на Филиппи­нах, но впадины там располагаются к востоку от архипелага, а Манила, где могла бы базироваться наша группа, находится на западном побережье, и нам пришлось бы совершать длитель­ные переходы к местам погружения и обратно. Оставалось по­дыскать базу в Японии, а погружение совершить в Курильской впадине, где советское океанографическое судно «Витязь» обна­ружило глубины порядка 10 500 метров. Мы считали, что на последнем этапе испытаний необходимо погружаться на глуби­ны не менее 10 000 метров.

Найти грузовое судно, следующее из Франции в Иокогаму, было сравнительно нетрудно. Оттуда, следуя вдоль восточного побережья Японии, мы могли бы добраться до южной части острова Хоккайдо, где нас примут в каком-нибудь из тамошних портов, откуда до Курильской впадины всего 36 часов хода на буксире.

Как показывал опыт предыдущей экспедиции, в Японии мы могли рассчитывать и на необходимую техническую по­мощь, и на бензин, который потом можно будет продать, и на радушие и гостеприимство властей. Не сомневались мы и в том, что японские ученые будут рады снова принять участие в по­гружениях и еще раз поработать с профессором Пересом.

Мы хорошо помнили тайфуны, обрушившиеся на Японию в конце июля, когда во время нашей первой японской экспедиции мы стояли в Ураге. Поэтому, учитывая, что нынешняя экспедиция рассчитана на три месяца, мы решили начать ее в мае, чтобы в июле закончить. Стало быть, «Марсель ле Биан» должен покинуть Францию примерно в марте. С согласия Виль­ма я решил до этого времени совершить несколько погружений в районе Тулона, чтобы проверить модернизированное оборудо­вание, а также испытать некоторые новые приборы и захватно-подъемное устройство. Работа господина Мартэна принесла свои плоды: на сей раз мы везли профессору Сасаки и его кол­легам гораздо более совершенное оборудование, чем на «ФНРС-ІІІ».

В течение зимы поставщики слали столь необходимые нам приборы для различных измерений и наблюдений; один за другим они занимали предназначенные им места в кабине «Архимеда». Военно-морское ведомство выделило нам в помощь старшину-механика и трех матросов; из ЦНРС в лабораторию Мартэна прислали нового специалиста. Это был молодой инже­нер Делоз, принимавший участие во всех дальнейших экспеди­циях «Архимеда» и немало способствовавший их успеху.

С каждой почтой мы получали подтверждения того, что в Стране восходящего солнца «ФНРС-ІІІ» оставил по себе добрую память. Профессор Сасаки поддерживал постоянную связь со своим коллегой профессором Пересом и теперь готовил нам хо­роший прием. Океанографическое судно «Умитака Мару» должно было работать вместе с нами в районе Курильских островов, а в случае выхода его из строя нам обещали при­слать японский фрегат. Нас ждали в Ураге, Онагаве, Иокогаме и в маленьком рыболовном порту Куширо, на острове Хок­кайдо.

22 марта 1962 года «Марсель ле Биан» с экипажем батиска­фа на борту вышел из Тулона. Мы с Вильмом остались, чтобы подготовить отправку самого «Архимеда»: проследить за опо­рожнением и дегазацией бензиновых танков, произвести кое-какой мелкий ремонт корпуса и обеспечить благополучную по­грузку.

4 июля мы не без волнения наблюдали за тем, как судно «Маори» уходит с нашим детищем на борту. Волнение это было приятным, что и говорить. Но когда полчаса спустя мы прохо­дили мимо стапеля, на котором покоился «ФНРС-ІІІ», вернее, то, что осталось, после того как с него сняли почти все снаря­жение, нам стало грустно: теперь наш славный «ФНРС-ІII» об­речен ржаветь на этой верфи, как ржавеют на верфях всего ми­ра корпуса старых кораблей, знававших славные дни и доста­вивших когда-то своим экипажам немало волнующих переживаний, а теперь ставших просто реликвиями. Наш батискаф от­крыл перед человечеством ворота в мир больших глубин. Сей­час, когда я пишу эти строки, «ФНРС-ІІІ» уже почти пять лет валяется на верфи. И я снова спрашиваю себя: разве не до­стоин он того, чтобы занять место в Музее военно-морского флота или по крайней мере в саду Военно-морского училища?

Итак, нас ждала Япония. В два приема — каждый перелет по восемь часов — «боинг» доставил нас на Дальний Восток. Маршрут полета проходил почти над самой Курильской впади­ной. Мы с Вильмом глядели вниз: тут нам предстоит погру­жаться. Высота — 8000 метров, глубина — 10 000!

...За четыре года токийский аэропорт мало переменился, и я с удовольствием оглядывался по сторонам. Как все непохоже на Францию! Еще в прошлый мой визит я был поражен сочетанием старины и модерна, которое тут бросается в глаза каж­дому приезжему. Я не претендую на понимание Японии, но, побывав в нескольких маленьких городишках и даже деревнях, я сумел оценить их очарование. Здесь принимают телевизионные программы по восьми каналам, и все же европейцу кажется, что он перенесся на много веков назад. Я немало ездил по Токио и Иокогаме, этому величайшему в мире город­скому комплексу, и убедился в том, что Япония давно уже не подражает Западу — она его опередила, и, может быть, имен­но этим объясняется то, что «ФНРС-ІІІ», а потом и «Архимед» заинтересовали японцев гораздо больше, чем моих соотечест­венников. Здесь никому в голову не придет спрашивать, зачем нужен батискаф. Правда, надо учитывать, что на протяжении тысячелетий японцы живут в тесном контакте с морем. Одна­ко именно в Иокогаме мне пришлось услышать один из самых наивных вопросов, когда-либо заданных мне посетителями ба­тискафа. Впрочем, по национальности этот человек не был японцем. Мы находились тогда в кают-компании «Марселя ле Биан», куда зашли «пропустить по чарочке». Указывая на иллюминаторы каюты, он спросил:

— А чем вы закрываете все эти окна, когда идете на по­гружение?

Признаюсь, я сделал вид, будто не расслышал его вопроса, и заговорил о чем-то другом.

Все время, что мы пробыли в Токио, мы навещали наших старых друзей: профессора Сасаки, ученых, журналистов из «Асахи Симбун», разочарованных тем, что на информацию об «Архимеде» они уже не будут иметь той монополии, какая им была предоставлена четыре года назад. Несколько часов у нас ушло на беглый осмотр Токио в обществе одного из моих со­курсников по военно-морскому училищу — капитана 1-го ран­га Леграна, который занимал в то время пост французского военного атташе в Японии, Корее и на Тайване. К этому времени «Маори» и «Марсель ле Биан» уже прибыли в Иоко­гаму.