Алексей Исаев - Георгий Жуков: Последний довод короля

Не без усилий контрудар был продолжен, и группа Попеля из состава 8-го механизированного корпуса (преимущественно части 34-й танковой дивизии) сумела пройти через просвет в построении немецких войск и перехватить южную «панцерштрассе» 1-й танковой группы, по которой наступал XXXXVIII корпус Вернера Кемпфа. В результате наступление немцев было приостановлено. Прорвавшаяся к Острогу 11-я танковая дивизия оказалась впереди с перехваченными коммуникациями. 16-я танковая дивизия корпуса Кемпфа была вынуждена вести тяжелые оборонительные и наступательные бои с корпусом Рябышева и группой Попеля. Перехват «панцерштрассе» остановил развитие наступления 1-й танковой группы до 30 июня.

Даже в урезанном виде прерванный «стоп-приказом» контрудар механизированных корпусов обеспечил более или менее организованный выход войск Юго-Западного фронта из-под угрозы окружения. Поставленные в «Барбароссе» задачи группе армий «Юг» по окружению советских войск в львовском выступе ударом по сходящимся направлениям 1-й танковой группы и 11-й армии из Румынии решены не были. За 6-й и 12-й армиями группа армий «Юг» гонялась почти месяц, добившись их окружения только в начале августа 1941 г.

Если бы Жуков не был вызван в Москву, то нет никаких сомнений, что эффективность контрудара на Украине в июне 1941 г. могла значительно вырасти. Контрудары зависят от следующих ходов противника в куда меньшей степени, чем попытки остановить острие наступления противника «прочной обороны». Разумеется, нужно вести сдерживающие действия на ожидаемом направлении наступления противника, хотя бы для воспрещения передвижения подвижных соединений врага в маршевых колоннах. При этом я не склонен приписывать [148] Г. К. Жукову способностей Нострадамуса. Он также не был уверен в направлении следующего удара противника. Но рекомендованные им фланговые удары оказывали воздействие на противника вне зависимости от его следующего хода. Если бы Жуков руководил контрударом Юго-Западного фронта, то к удару на Дубно были бы привлечены силы стрелковых соединений 36-го стрелкового корпуса. Это позволило бы если не разгромить, то серьезно потрепать 16-ю танковую дивизию корпуса Кемпфа и пробить коридор к прорвавшимся к Дубно частям 8-го механизированного корпуса.

Также позволю себе выдвинуть еще одну версию самоубийства Н. Н. Вашугина. Допускаю, что корпусному комиссару было стыдно, что он не смог отстоять перед командующим фронтом и его начальником штаба позицию Г. К. Жукова. Согласно мемуарным свидетельствам, Вашугин покончил с собой, узнав о дезорганизующих последствиях «стоп-приказа» вечера 26 июня.

Масса танков КОВО стала единственной опорой разорванных на оперативно не связанные эшелоны советских войск на Украине. Растянутые по фронту стрелковые дивизии удерживались от коллапса и череды окружений только контрударами танков постепенно таявших механизированных корпусов. Предложения обойтись меньшими силами при ближайшем рассмотрении выглядят просто смешно. Рецепт счастья от Владимира Богдановича звучит следующим образом: «В 1-й германской танковой группе 799 танков. <���…> Для того чтобы сдержать такое количество германских танков на государственной границе и не пустить их на свою территорию, Жукову в Украине и Молдавии было достаточно иметь 266 танков примерно такого же качества, как германские. А у Жукова в составе Киевского и Одесского военных округов было 8069 танков, в 30 раз больше, [149] чем требовалось для обороны» {56}. Как были выведены 266, понятно – число 799 было разделено на три. Это грубейшая ошибка, проекция тактики на оперативный и стратегический уровень. Трехкратное превосходство в силах на направлении главного удара – это необходимое условие прорыва обороны противника. Однако с учетом необходимости прикрывать сразу несколько вероятных направлений для обороны на фронте в сотни километров трехкратное общее превосходство противника будет означать катастрофу. Соответственно, 266 танков на фронте от Припятской области до Черного моря – это в лучшем случае полсотни танков на направлении главного удара 1-й танковой группы. Эти танки будут молниеносно раздавлены. Еще полсотни танков, которые будут переброшены из львовского выступа, разобьются о фланговый заслон из пехотных дивизий. При условии высокой подвижности наших танковых соединений на отражение удара 799 танков противника нам нужно минимум столько же боевых машин. Если же требуется еще стабилизировать растянутые на широком фронте обороны стрелковые соединения, то количество необходимых для эффективного ведения обороны танков возрастает в разы.

История войны, если не ограничивать ее изучение одной стороной и первыми несколькими днями, показывает следующее. Во-первых, контрудары, ввод в бой с марша, по частям и т.п. прелести – это жестокая необходимость в оборонительной операции. Только они позволяют добиться решительных результатов в условиях неопределенности планов противника. Во-вторых, контрудары сами по себе не являются «Панадолом», способным одним махом решить все проблемы. Поставленные [150] командованием задачи могут быть решены только частично, и в конечном итоге, возможно, придется отходить. Вопросы: «Почему 1-я танковая группа не рассыпалась от контрударов мехкорпусов с Т-34 и KB?» и «Почему советские танковые армии не были остановлены огнем «Тигров» и «Пантер» у Богодухова?» – одинаково бессмысленны. В обоих случаях контрудары позволили обороняющейся стороне избежать немедленной и оглушительной катастрофы. В случае с дубненскими боями июня 1941 г. это окружение советских войск в львовском выступе, а в случае с августом 1943 г. – окружение и уничтожение армейской группы «Кемпф» в районе Харькова.

Сейчас самое время вернуться к вопросу о создании тридцати механизированных корпусов по мобилизационному плану февраля 1941 г. (МП-41). Напомню, что согласно МП-41 в РККА предполагалось развернуть 65 управлений стрелковых корпусов и 30 управлений механизированных корпусов. В действительности мехкорпусов было создано 29 штук. Решение это было принято, несомненно, именно Г. К. Жуковым. Во всяком случае, до него о трех десятках мехкорпусов никто не помышлял – осенью 1940 г. их предполагалось иметь 9 единиц. Остальные танки предполагалось использовать, оснастив каждый стрелковый корпус бригадой танков поддержки пехоты (Т-26), а также сохраняя часть танков БТ в виде отдельных бригад. При Жукове от этих бригад непосредственной поддержки пехоты отказались, и вместо них весной 1941 г. начали формироваться дополнительные танковые дивизии. Универсализм техники и частей различных родов войск никто не отменял, но определенный уклон в сторону исключительно самостоятельного использования танковых соединений в строительстве советских механизированных войск в последние предвоенные месяцы все же имел место. [151]