неизвестен Автор - Герои и антигерои Отечества (Сборник)

Еще больше сомнительно и запутано начало "военной карьеры" будущего Маршала Советского Союза.

В автобиографии оно тоже выглядит довольно значительно. Тут и создание сети резидентов, и связь с краевым комитетом, штабами грузинской армии и гвардии, и посылка курьеров, и находчивость в подпольной работе, и мужество при аресте, и стойкость в тюрьме. Правда свою должность Берия назвал, как подтвердили впоследствии многие свидетели, правильно-уполномоченный разведотдела (регистрода). Но вот в анкете для сотрудников ЧК и особого отдела, заполненного им лично 17 апреля 1923 года, чувство меры снова изменило Лаврентию Павловичу. На вопрос: "Служил ли в Красной Армии, когда, где и в какой должности?" - он ответил: "В 1920 г. в регистроде Кавказского фронта при реввоенсовете XI армии окружным резидентом для зарубежной работы в Грузии, а потом Чрезвычайным уполномоченным в регистроде". Между тем в следственных и судебных материалах есть показания свидетелей, которые опровергают подобные сведения. Так, Нечаев, действительно занимавший должность, приписываемую себе Берией, показал:

"В 1920 году я работал окружным резидентом разведывательного управления (регистрода) Кавказского фронта в Закавказье. В зону моей деятельности, наряду с другими районами, входила и меньшевистская Грузия. Во второй половине 1920 года в мои руки попала грузинская меньшевистская газета, издававшаяся в Тифлисе, в которой в качестве большой сенсации сообщалось об аресте органами министерства внутренних дел меньшевистского правительства Грузии "большевистского агента" Л. П. Берии с рядом изобличающих его данных. Я хорошо помню, что в этом сообщении приведен был полный текст найденного при Берии секретного удостоверения на шелку о том, что предъявитель его является сотрудником регистрода XI армии. Хорошо также помню, что на этом удостоверении стояла известная мне подпись начальника регистрода XI армии Пунке..."

Впрочем, на допросе 16 июля 1953 года Берия "запамятовал" фамилии Пунке и Нечаева, а также то, что в руки меньшевиков попало его секретное удостоверение. По словам же Нечаева, "в упомянутых выше опубликованных меньшевиками агентурных документах фигурировала фамилия именно Берии Л. П., в то время как в таких случаях применялась вымышленная фамилия (кличка)".

Объяснения этому факту имеются в следственных материалах. Но, прежде чем сослаться на них, приведем выдержку из упоминавшейся нами автобиографии. "Однако мне удаётся остаться, - вспоминает Берия о своем первом аресте и высылке меньшевиками из Тифлиса, - поступив под псевдонимом Лакербая на службу в представительство РСФСР..." Итак, по утверждению Берии, псевдоним он выбрал себе сам, но уже после ареста. В действительности, как утверждают другие свидетели, под фамилией Лакербая он переходил границу с заданием регистрода. Но при аресте, испугавшись за свою жизнь, все выболтал: и настоящую фамилию, и суть задания, и явки. Допрошенный по этому поводу Ш. Беришвили, ссылаясь на свидетельства очевидцев, например Меки Кедия, рассказал о том, что арестованный в 1920 году Берия на допросах "плакал и все разболтал о своих связях, заданиях, после чего он был освобожден".

Веские обвинения против Лаврентия Берии прозвучали в показаниях его двоюродного брата Герасима, содержавшего якобы явочную квартиру в двадцатые годы. Именно у него и останавливался уполномоченный регистрода XI армии Лаврентий Берия по прибытию в Тбилиси (Тифлис). Герасим Берия сообщал, что, забеспокоившись судьбой внезапно исчезнувшего брата, он отыскал его в тюрьме, но не под вымышленной фамилией Лакербая, присвоенной регистродом на время командировки, а под настоящей. Тем самым Лаврентий поставил под удар и самого Герасима, и явочную квартиру, поскольку на квартире агентами "особого отряда" был произведен обыск. Меньшевикам удалось захватить тщательно скрываемый план арсенала и некоторую сумму денег.

Рассыпалась, словно карточный домик, и другая героическая легенда, тщательно и долго создаваемая и пропагандируемая самим Берией и его приближенными биографами. Так, в личных документах и биографической справке, опубликованной в свое время в Большой Советской Энциклопедии, Л. П. Берия выставлялся как организатор голодовки политических заключенных в Кутаисской тюрьме, где он содержался после второго ареста. Дескать, воля, организаторские способности, личные мужество и выдержка Берии спасли не только его самого, но и многих других товарищей по борьбе. Меньшевистскому правительству ничего не оставалось делать, как отступить перед этой стойкостью и волей и выпустить всех заключенных. Совершенно иначе представляется этот "героический поступок" при знакомстве с анкетированной характеристикой, составленной в начале двадцатых годов и подписанной членами комиссии Л. Думбадзе, М. Кваранцхелия, С. Мегрелишвили. Хранится она тоже в личном деле Берии и, кроме объяснения по интересующему вопросу, содержит другие любопытные сведения.

В 7-м пункте этой анкеты указано, что Берия не только не принимал участия в организации голодовки политзаключенных, но из-за трусости даже отказался поддержать ее. Какие же объяснения давал он впоследствии по поводу своего второго ареста в 1920 году и поведения в тюрьме? Об этом можно узнать из протоколов допроса от 16 июля и 21 декабря 1953 года.

"Спустя некоторое время, - показывал Л. П. Берия, имея в виду освобождение после первого ареста, - из Тифлиса я выехал в Азербайджан как дипкурьер посольства РСФСР и при возвращении обратно в Грузию по заданию регистрода был задержан на границе пограничными особыми отрядами меньшевистского правительства. Был доставлен в Тифлис, и, несмотря на мои протесты о незаконности ареста, так как являлся дипкурьером, меня все же через несколько дней отправили в Кутаисскую тюрьму. В результате моих протестов явились представители посольства РСФСР Андреев и Белоусов, которым я вручил все документы и деньги, которые при мне находились. Они мне заявили, что посольство РСФСР опротестовало мое задержание перед министром иностранных дел грузинского меньшевистского правительства..." Что же касается голодовки, то Берия отрицал свое неподчинение партийной дисциплине и проявление трусости. "Правда, - вынужден был сознаться он под неопровержимостью других показаний, - организатором голодовки я не был, так как она была организована по указанию из Тбилиси... В голодовке я участвовал, но до окончания голодовки меня перевели в тюремную больницу..."

В 1920 году Берия арестовывался еще один раз, но уже сотрудниками ЧК Азербайджана. Этот акт он тщательно скрывал, не упоминая о нем ни в анкетах личного дела, ни в партийных документах, ни в автобиографиях. Более того, при пособничестве Багирова и с помощью Меркулова он изъял некоторые компрометирующие его материалы из партийных и чекистских архивов Азербайджана. Но все же оставались свидетели. Один из них - Н. Ф. Сафронов, начальник отдела по надзору за местами заключений прокуратуры Азербайджанской ССР (в пятидесятых годах). 17 августа 1953 года он дал следующие свидетельские показания.