Array Array - Правда о русской революции: Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения.

Когда мы вышли на Польскую улицу и бросились бежать на пристань, чтобы застать еще «Владимир» у мола, бой на улицах города разгорался; ружейная и пулеметная трескотня перемешивалась с револьверными выстрелами из окон домов. Свист пуль из поперечных улиц заставлял перебегать перекрестки полным ходом. По пути попадались валяющиеся раненые и убитые. Когда, наконец, мы достигли мола, то увидели, что все пароходы, стоявшие утром у пристани, уже ушли и только «Владимир», уже отшвартовавшись, еще кормой касался берега. На молу собралась большая группа в несколько сот офицеров - это дружина полковника Стесселя, отступавшая под давлением большевиков, занявших Николаевский бульвар и поставивших там артиллерию. Этой группе офицеров уже не представилось возможным попасть на совершенно переполненные пароходы, ушедшие в море, и она ожидала здесь подачи какого-либо свободного судна. Как впоследствии оказалось, такового не нашлось и им пришлось возвратиться в город, чтобы с боем пробиваться к румынской границе. Я и мои спутники, то есть управляющий конторой банка, казначей банка, казначей штаба и сестра управляющего, были подняты при помощи брошенных нам канатов прямо на корму «Владимира», который стал медленно отходить под огнем пулеметов с соседнего мола и пушечным обстрелом с Николаевского бульвара. Все, что мне пришлось испытать в эти кошмарные часы, не к чести дежурного генерала Витвиницкого, забывшего о данном мне поручении и, как я потом узнал, торопившего капитана «Владимира» к скорейшему отходу, и моих храбрых подчиненных офицеров, бросивших меня в банке на произвол судьбы.

«Владимир» взял курс на Севастополь. Переезд, хотя и был короток, но кошмарен вследствие переполнения парохода. Каюты, палубы, трюмы - все было забито людьми; много было тифозных; было и несколько раненных пулеметным огнем во время прохождения Одесского рейда. Ночью хватил небывалый мороз, дошедший к 6 часам утра до 26 градусов ниже нуля по Реомюру. Когда утром 26 января мы входили в Южную бухту Севастополя, начался сильный шторм, которого мы избегли, но который причинил огромные несчастья тем судам, которые из Одессы пошли в Константинополь: большинство шторм застал в море, и некоторые из них погибли.

Так кошмарно прошла эвакуация Одессы, оттянутая Главным командованием до последнего момента, приведшая к гораздо худшим последствиям, чем это было бы, если б ее начать исподволь и планомерно, как предполагал генерал Шиллинг.

В Севастополе я пробыл всего одну неделю, но и за этот короткий срок мне ясно было видно, что дело Добровольческой армии погибло. Крым еще удерживался войсками Одесского фронта - группой генерала Слащева, отступавшего на Перекоп, где он укрепился и сдерживал наступление красных. Севастополь был переполнен офицерством и беженцами и представлял совершенно такую же картину, как и Одесса. На Севастопольском рейде были уже приготовлены пароходы для вывоза имущества морского ведомства и семей моряков. Последние позаботились заблаговременно нагрузить пароходы своим имуществом, до домашней обстановки включительно. Положение было таково, что не сегодня-завтра Севастополь будет брошен. Командующий войсками генерал Шиллинг прибыл только 27 января, а генерал Слащев находился на севере Крымского полуострова; распорядиться было некому; царила полная неразбериха и паника. 27-го на пароходе «Молчанов» прибыл генерал Шиллинг, но и он общего положения и настроения не изменил, у всех была только одна надежда на упорное сопротивление генерала Слащева. Весь мой аппарат был вывезен из Одесского района, и естественно, что в Крыму, где были свои контрразведывательные органы, я мог считать себя более ненужным, тем более что должность мною была принята против желания и сулила мне в будущем все неприятности ликвидации и сдачи имущества эвакуированных пунктов, что уже по первым их действиям указывало на ряд злоупотреблений. Поэтому я решил отказаться от навязанного мне против воли дела и подал рапорт об отчислении от должности, что и было принято генералом Шиллингом. 2 февраля я выехал из Севастополя в Константинополь на английском угольщике «Мерседес».

-Передача Главного командования генералу Врангелю - Представитель главкома в Турции. - Его сотрудники. - Мое назначение начальником паспортно-пропускного отделения, - Порядок отправок и недопущения в Крым. - Отношение союзников к русским беженцам. - Иностранная разведка в Константинополе. - Снабжение Крыма. - Жизнь русских в Константинополе. - Оставление Крыма

Путешествие на пароходе «Мерседес», считая вместе с остановками в карантинах, продолжалось в общем девать дней и была по сравнению с прежними передвижениями по Черному морю, скорее увеселительной прогулкой. Нас, русских, вместе с семьями было всего 17 человек: все помещались в офицерской кают-компании, прекрасно питались благодаря любезному отношению и гостеприимству команды и офицеров парохода. Все мы были высажены на острове Принкино (Принцевы острова) я размешены на дачах, на полном иждивении англичан, где уже находилось до 2000 русских беженцев из Одессы и Новороссийска. Нужно отдать полную справедливость англичанам, что. поддерживая до известной степени довольно строгий режим, они прекрасно относились к русским и содержали их в полном довольствии.

В марте были получены сведения о полной эвакуации Новороссийска, причем остатки русской армии были переброшены в Крым, а часть ее ушла в Закавказье и даже в Персию. Семьи чинов Добровольческой армии были эвакуированы в Турцию, Болгарию, Сербию, Грецию, на острова Кипр, Мальту и даже в Египет. Главнокомандующий генерал Деникин сложил с себя звание и передал его генералу Врангелю, который будучи вызван из Константинополя, где находился не у дел, первой своей задачей

поставил спасти остатки армии, а потому с первых же шагов начал ее реорганизацию, назвав ее Русской армией, обеспечивая в то же время себя укреплением Перекопского перешейка, лабы не дать возможности красным захватить себя врасплох, что, при том расстроенном состоянии, в каком находились остатки армии, вывезенной из Новороссийска, легко могло случиться.

Я не могу описывать ни действий Русской армии в Крыму, ни работы административного характера Главного командования, так как на месте не был и мог следить за этим лишь по газетам в сообщениям приезжавших из Крыма, а потому ограничусь лишь изложением жизни русских и работы представительных органов Русской армии в Константинополе. Это проходило на моих глазах, ибо в очень скором времени новый представитель главнокомандующего при союзном командований в Константинополе генерал Лукомский пригласил меня на должность начальника паспортно-пропускного отделения при своем представительстве.