Питер Акройд - Шекспир. Биография

Три месяца спустя он вернулся в Лондон, где выступил свидетелем по делу, касавшемуся семьи Маунтджой, в чьем доме на Силвер-стрит он жил. Против них возбудил дело один из их подмастерьев, Стивен Белотт, женившийся на Мэри Маунтджой. Он не получил обещанное за невестой приданое и попросил Уильяма Шекспира быть свидетелем с его стороны. Дело слушалось и мая в Суде по ходатайствам в Вестминстере. Шекспира представили как «жителя Стратфорда-на-Эйвоне» что означало, что в Лондоне в это время у него жилья не было. Его вызвали свидетелем, потому что, как выяснилось, он выступил посредником между Белоттом и Маунгджоями, когда обсуждались предстоящая свадьба и приданое.

Служанка Джоан Джонсон заявила, что семейство Маунтджой поощряло «добрые отношения между истцом [Белоттом] и дочерью ответчиков Мэри». Она также вспомнила о роли Шекспира в этом деле. «И как она помнит, ответчик [Маунтджой] направил и убедил мистера Шекспира, который жил в доме, чтобы тот уговорил истца жениться». Вероятно, все считали, что Шекспир обладает особым даром убеждения в сердечных делах. Друг семьи Дэниэл Николас позднее дополнил картину:

Шекспир сообщил свидетелю [Николасу], что ответчик сказал ему: если истец женится на Мэри, его дочери, он даст за ней в приданое некоторую сумму денег. И что если истец не женится на упомянутой Мэри, но она все же будет с ним, с истцом, то никогда ответчик, ее отец, денег не даст им ни копейки. В связи с чем мистер Шекспир сказал, что они должны взять у отца деньги в приданое. Мистер Шекспир убедил их совершить помолвку и дать согласие вступить в брак.

Точно ли переданы в этом случае слова Шекспира, неясно; учитывая, что с тех пор прошло восемь лет, в этом нет уверенности. Однако очевидно, что он принимал самое активное участие в переговорах и фактически взял на себя роль свахи. Свидетельство самого Шекспира в суде звучит неопределенно. Если Маунтджой по-прежнему доверял Шекспиру, то драматург попадал в щекотливое положение. Фактически его попросили свидетельствовать против Маунтджоя. Поэтому он выступал на суде, осторожно подбирая слова. Впрочем, этот судебный процесс интересен нам прежде всего тем, что после него осталась единственная запись речи Шекспира. Драматург утверждал, что «знает обоих, и истца, и ответчика, в течение примерно десяти лет». Стивен Белотт «проявил себя хорошо» и был «честным и усердным помощником», хотя Шекспир никогда не слышал от него, чтобы тот «имел большую выгоду от своей службы». Возможно, это был ответ на вопрос о вознаграждении Белотта. Миссис Маунтджой просила Шекспира помочь в деле женитьбы, умоляя «повлиять» на Стивена Белотта. Он подтвердил, что она и ее муж «множество раз говорили об истце как об очень честном парне».

Похоже, что Белотт попросил затем Дэниела Николаса поговорить с Шекспиром и получить от него ответ, что именно Маунтджой пообещал дать в приданое Мэри. Николас уверяет, будто Шекспир сообщил ему, «что тот обещал, если истец женится на Мэри… то он, ответчик [Маунтджой], в соответствии с обещанием даст истцу около пятидесяти фунтов деньгами и кое-что из домашней утвари». А вот сам Шекспир в своих показаниях весьма уклончив. Он помнит, что было обещано какое-то приданое, но, в противоположность Николасу, не может назвать ни точную сумму, «ни срок выплаты». Также он не может припомнить случая, когда Маунтджой «обещал истцу, что его, ответчика, дочь Мэри получит две сотни фунтов после его смерти». Шекспир не может описать, «какую именно домашнюю утварь» Маунтджой дал за дочерью. Фактически Белотту и его молодой жене достались лишь сумма в ю фунтов и немного старой мебели. Похоже, миссис Маунтджой уговаривала мужа проявить большую щедрость, но она умерла в 1606 году. Белотту, конечно, такой исход суда показался совершенно неудовлетворительным. И Шекспир ему ничем не помог. Он не мог вспомнить подробности тех давних разговоров. Похоже, он сознательно проявил забывчивость ради старой дружбы с Маунтджоем.

Второе слушание состоялось 19 июня, и суд намеревался вновь проверить память Шекспира, но он на заседание не явился. Как и во многих подобных случаях, суд не вынес определенного решения. Дело направили в арбитраж, и Белотт выиграл чуть более шести фунтов, но нигде нет записи о том, что Маунтджой выплатил эти деньги. Это старое дело не имело никаких последствий, за исключением того, что по нему можно составить представление о житейских привычках и воззрениях Шекспира. Такое впечатление, что он охотно взялся посредничать в деликатных переговорах о женитьбе, — без сомнения, потому, что слыл мастером в таких делах. Видимо, он не был нелюдимым и закрытым человеком, совсем наоборот. Тем не менее, когда от него потребовалось дать объяснения в суде, он сделался уклончивым и постарался вести себя непредвзято, умышленно держа нейтралитет.

Он снова ускользает и становится почти невидимым.

Существует любопытное упоминание о пьесе, сыгранной в Уайтхолле 8 июня 1612 года перед послом герцога Савойского. Она называлась «Карденна». В следующем году ее снова представляли при дворе под названием «Карденно». Этот факт любопытен потому, что позднее пьеса была зарегистрирована для публикации под заголовком «История Карденио, сочиненная господами Флетчером и Шекспиром». Хорошо известно, что в этот период Шекспир и Флетчер действительно работали совместно над пьесами для «Слуг короля». Плодами их совместных усилий являются пьесы «Все — правда» и «Два знатных родича». Не исключено, что Шекспир частично отошел от дел и Флетчер занял его место ведущего драматурга труппы. В таком случае «Карденио» может также претендовать на подлинность авторства, как и две другие пьесы, входящие сейчас в шекспировский канон. Но текст «Карденио» не сохранился. Это утраченная пьеса. Она могла быть основана на эпизоде из первой части «Дон Кихота» Сервантеса, где появляется герой Карденио; в 1758 году Льюис Теобальд, выдающийся издатель шекспировских работ, опубликовал пьесу о Карденио, заявив, что это «переработанный и адаптированный» текст принадлежащей ему «оригинальной рукописи Шекспира». Никаких следов этой рукописи не обнаружено.

Если Шекспир в самом деле принимал участие в создании «Карденио», то это единственная пьеса, к которой он имел отношение в 1612 году. Все последующие пьесы также были плодом коллективного творчества. Налицо явное снижение его творческой активности, причины которого неясны. Здоровье Шекспира могло ухудшиться, его могли привлекать радости стратфордской жизни; или вдохновение реже посещало его, а то и вовсе покинуло. Возможно, он сделал столько, сколько хотел. Такое нередко случается в последние месяцы или годы жизни писателя. Он вовсе не обязательно «знал», что жить ему осталось три года; когда угасло воображение, смерть пришла сама.