Варлен Стронгин - Любовь Полищук. Безумство храброй

Тут ему намекнули: «Стоп! Хватит! Нам этого не надо!» Но Миша, обладая недюжинным талантом не только юмористического рассказчика, но и писателя, вводя в рассказы остро подмеченные черты поведения героя, не понимал, почему он не должен расти как артист и писатель, а лишь зацикливаться на «роже красной».

Его новые рассказы записывали на телевидении, но на экран не выпускали. И когда он понял – почему, то сказал: «Если не могу помочь людям словами, то попробую делами». А, наверное, стоило поступить иначе. Пойти в театр, как Люба Полищук, где он мог бы совершенствоваться в творчестве. К этому времени он обрел невероятную популярность в народе, видевшем в его монологах смешную, но и не очень завидную народную жизнь. И народ решил – почему бы нам не выбрать своего земляка, родного по настроению и духу своим губернатором. И выбрал. Евдокимов сразу приступил к наведению порядка в области. Это не понравилось очень многим чинушам из прежнего руководства, он ломал мафиозные структуры, выводя из них наиболее рьяных преступников. Местная печать сразу ополчилась против Евдокимова, начались нападки на него. И весьма серьезные, дошли до Москвы. Зная Мишу Евдокимова как честнейшего и благородного человека, я, не отрицая возможность его отдельных ошибок, выступил в защиту этого правдивого благородного человека в «Вечерней Москве» со статьей «За что вы Мишу Евдокимова?» В районах, где он работал, люди стали собирать подписи в его защиту. Но 7 августа 2005 года случилось непоправимое: «Мерседес» Евдокимова на скорости предположительно 200 км в час летел по трассе Барнаул – Бийск. На повороте к селу Плешково водитель Евдокимова Иван Зуев попытался обогнать стоявшую практически посреди дороги «Тойоту-Марину». «Мерседес» чиркнул по машине и вылетел в кювет. Иван Зуев, охранник Александр Зуев и Михаил Евдокимов погибли. Жена губернатора Галина Евдокимова чудом осталась жива.

Такова краткая хроника инцидента, потом правленая властью, с учетом якобы возникших новых моментов катастрофы, вплоть до вины правого руля. Но в газетах не сообщалось, что за несколько дней до гибели Евдокимов с горечью признавался руководителю Комитета промышленников Вольскому: «Видимо, угробят меня, папаша».

Младшая сестра Евдокимова Татьяна – единственная из родственников, кто живет на его родине в селе Верх-Обском, говорила: «Я не хотела, чтобы он занимал такую должность. Вспомнила, что губернатор Лебедь погиб. А он не боялся, всем об этом говорил: «Я никого не боюсь».

Зная о грозящей ему опасности, Михаил Евдокимов пренебрег элементарной осторожностью. В день, когда он выехал в злополучную поездку, ему почему-то не выделили машину спецохраны, обязанную предоставить губернатору. За это отправили на пенсию местного генерала МВД, а талантливого артиста и, возможно, со временем, не менее талантливого губернатора не стало.

В артистическом мире пренебрежение осторожностью тоже иногда заканчивалось трагически. Смелый по своему времени и лучший в стране конферансье Анатолий Милявский был лишен выступлений на основных городских площадках. Луч надежды на возвращение к прежнему положению забрезжил, когда записали его номер в популярной юмористической телепередаче «Вокруг смеха». Но номер вырезали, и Милявский умер от стресса, сидя у телевизора.

Наивные и смелые люди, верующие в справедливость, в правдивость советских постулатов, часто терпели крах в своих надеждах. Известный певец и композитор Александр Градский долго выступал на левых концертах, поскольку ни в одну концертную организацию его не брали, считая репертуар певца едва ли не антисоветским. Убрав наиболее острые социальные песни, он наконец-то был принят в Московскую областную филармонию, потом в Росконцерт. Перед XXV съездом партии в крупных городах страны проводились партийные конференции с неизменными концертами после них. Генеральный директор Росконцерта А. С. Ходыкин – прекрасный организатор эстрады и благородный человек, направил концертную бригаду из лучших своих артистов на партконференцию в Киев, категорически запретив Градскому исполнять свою песню о Высоцком, зная отношение местных партийных бонз к великому певцу и артисту. Градский не внял указанию Ходыкина, чем вызвал гнев киевского партийного руководства, и был уволен из Росконцерта. Случайно встретив Градского на улице, я спросил у него: «Саша, почему ты не выполнил обещание Ходыкину, подвел доброго и уважаемого человека?» – «Я не собирался этого делать, – признался Градский, – но когда увидел в зале хари, гробившие Высоцкого, по сути дела, убивающие великого человека, то, забыв обо всем, бросил им, уверенным в своей бесконечной власти и безнаказанности, песню о Володе. Их рожи покраснели от возмущения, они стали покидать зал, демонстративно хлопая креслами, а я ощутил себя человеком, выполнившим свой долг перед совестью и правдой».

Я тогда понял Александра Градского и больше не осуждал его. Подобный случай произошел со мною совсем недавно на записи телепередачи «Пусть говорят» с Андреем Малаховым. Тактичный и умный ведущий на предыдущей записи, где я, как и на этой, выполнял роль консультанта, остановил одно мое выступление, заметив, что передача «Пусть говорят» отнюдь не политического свойства. Замечание Малаховым было сделано в аргументированной и корректной форме и убедило меня. Но в последней записи телепередачи о насилии над женщинами рядом со мной появился Владимир Вольфович Жириновский. Нервный, напряженный, готовый к любому эпатажному выступлению, он крутил головой, подыскивая подходящую жертву. Она появилась из-за кулис в виде миловидной девушки и скромного парня. Малахов объявил, что девушка приехала в Москву с маленьким ребенком и стала работать проституткой, а пришедший на передачу парень развозил ее по клиентам. Но такое их взаимодействие длилось недолго. Молодые полюбили друг друга, бросили свои прежние занятия и поженились.

«Что вы скажете на это?» – обратился Малахов к Жириновскому.

Тот скорчил недовольную гримасу: «Проститутка всегда останется проституткой. Москве нужны рабочие на сотни специальностей, а эта выбрала наиболее легкий путь заработка – раздвигать перед мужиками ноги. Ничего из этого брака не выйдет. Муж никогда не простит ей занятие проституцией, и она скоро вернется к ней».

Зал недовольно зашумел. Я забыл о том, что надо иногда быть осторожным, особенно имея дела с таким человеком, как Жириновский. «А ведь вы тоже начинали на панели», – тихо, но уверенно вымолвил я. – «Когда?» – выпучил глаза Жириновский. – «Лет десять назад. Вы стояли с рупором в руках у Кузнецкого моста в районе книжных магазинов и что-то вещали случайным прохожим. Вас охраняли двое крепких и очень похожих по внешности и одежде мужчин». – «Да, я люблю КГБ, – согласился Жириновский. – И это было. Но я говорил правду». – «Возможно. Был мороз, и я вас не слушал, – заметил я. – Вы обещали съездить к парку Сокольники и через два часа вернуться сюда». – «И это было, – кивнул головой Жириновский. – Мало кто где начинал. Но я теперь вице-спикер, а эта проститутка останется проституткой и сутенер сутенером».