Федор Раззаков - Андрей Миронов: баловень судьбы

Критика отнеслась к новой роли Миронова по-разному. Одни считали ее его несомненной удачей, очередным шагом вперед в его актерском совершенствовании, другие, наоборот, сочли ее чуть ли не провальной. Истина, как всегда, была где-то посередине. По словам все той же А. Висловой: «Вероятно, несоответствием режиссерского замысла задачам, которые он ставил перед актерами, частично объясняется и то обстоятельство, что роль Хлестакова не получилась у Миронова столь законченной и совершенной, как иные лучшие создания артиста. Но, на мой взгляд, есть и другие причины. Их следует искать в психологии, мироощущении и человеческой натуре Миронова. Что-то в нем сопротивлялось перевоплощению в Башмачкина. Фантастическая заземленность человеческого характера, изображенного Гоголем, не сочеталась с романтической настроенностью души актера. Внутренняя дисциплина ощущалась всегда. Отсюда возникала некоторая, не свойственная Миронову неестественность интонаций, вроде бы и отвечавших замыслу, но не собственному голосу актера. Они были не фальшивыми, а именно чужими. Миронов это, кстати, чувствовал и, наверное, поэтому не мог назвать при всем соблазне роль Хлестакова своей любимой.

В противоречивом отношении к спектаклю он был не одинок. Мне как-то случайно довелось услышать за кулисами реплику А. Папанова накануне очередного «Ревизора»: «Тяжелый спектакль». В самом деле, нелегко было каждый раз собирать его оформление и нелегко в нем было играть артистам. Хотя в процессе спектакля они разыгрывались, но большого энтузиазма играть перед его началом я не замечала ни у кого. Тем более не было видно того вдохновенного порыва, с которым приходил Миронов в театр в те вечера, когда будет играться другой спектакль – «Горе от ума»…

Роль Хлестакова оказалась переломной для актера. Если его Фигаро в год премьеры был весь пронизан духом «шестидесятников» с их культом жизнеутверждения, молодого задора, искренности, романтики и веселой энергии, то Хлестаков изначально был увиден глазами человека иного мироощущения. Видимо, поэтому он тогда и удивил многих. Далеко не все осознали и прочувствовали происходящие на глазах перемены, далеко не все оказались подготовлены к резкой смене настроя души. Думаю, и сам Миронов пришел к новому настроению не сознательно, а, скорее, интуитивно. Может быть, отчасти этим объясняется неясность созданного им образа. Он уловил нарастающие новые звуки в нашей жизни, но глубинную суть их сам для себя тогда еще объяснить не мог. Его Хлестаков был то жалок, то смешон, то грозен, то циничен. Единственное, чего в нем не было, – это душевной легкости, которая до того жила во всех героях Миронова. Зато неутихающей душевной тревоги в нем появилось в избытке. Именно это состояние стало потихоньку доминировать и в жизни, и в творчестве актера. Юношеская безмятежность навсегда уходила в прошлое…»

4 апреля Миронов снова играл в «Ревизоре», 7-го – в «Бане». Два последующих дня он был свободен от спектаклей, будучи занятым только на репетициях.

Субботним вечером 8-го (в 18.15) по телевидению показали бессмертную комедию Леонида Гайдая « Бриллиантовая рука». Это был третий показ этого фильма по ЦТ, причем самый печальный. Дело в том, что цензоры с телевидения, вооружившись ножницами, обкарнали ленту, выкинув из нее ряд эпизодов. В частности, была сокращена сцена соблазнения Горбункова белокурой красоткой в гостинице. Чем руководствовались цензоры понять было сложно: ведь с момента выхода фильма на экраны страны – а это случилось в 1969 году – его уже успели посмотреть практически все.

Между тем в тот субботний вечер зрителем фильма был и исполнитель главной роли – Юрий Никулин. Увиденное его крайне огорчило. И спустя месяц в интервью «Литературной газете» он заявит: «Недавно шла по телевизору „Бриллиантовая рука“ в каком-то непонятном сокращенном варианте. Ощущение такое, словно держишь в руках любимую книгу, а кто-то взял и повырывал из нее страницы. Понимаю, что все это недоразумение, оплошности. Но нам, актерам, такие „оплошности“ кровь портят…»

Очередной спектакль Миронов играл 10 апреля – это была «Женитьба Фигаро». Далее шли: 12-го – «Ревизор», 14-го – «У времени в плену», 15-го – «Интервенция» (день) и «Дон Жуан» (вечер), 16-го – «Женитьба Фигаро», 18-го – «Ревизор», 19-го – «У времени в плену», 24-го – «Женитьба Фигаро», 25-го – «Ревизор», 28-го – «Интервенция».

28 апреляна всесоюзный экран вышел фильм « Достояние республики». И мгновенно стал чуть ли не фаворитом проката, поскольку еще задолго до премьеры СМИ успели сделать ленте хорошую рекламу: писали о прекрасной работе Андрея Миронова, по радио прозвучала «Песенка о шпаге», которая мгновенно стала всенародным шлягером. Короче, простой зритель принял картину восторженно. Причем не только юный зритель. В августовском номере журнала «Советский экран» (№ 18) было помещено письмо свердловчанки Л. Гарян, которая писала: «Пишу это письмо с единственной целью: сказать создателям фильма „Достояние республики“ сердечное спасибо. Сегодня посмотрела фильм со своей дочерью. Мы обе ушли из кинотеатра под большим впечатлением. Не могу удержаться, чтобы не выразить благодарность режиссерам, актерам и всем создателям фильма.

Невольно напрашивается сопоставление этого фильма с другим почти на ту же тему – «Приключения неуловимых» (3-я серия). «Достояние республики» несравненно сильнее, богаче, содержательнее. Этот фильм с удовольствием смотрят и взрослые и дети. Он оказывает большое эмоциональное и воспитательное воздействие. Замечательные образы создали актеры Миронов, Табаков и маленький мальчик, играющий Иннокентия. Не хочется расставаться с ними и в то же время боишься, чтобы не получилось того же, что с героями третьей серии «Неуловимых».

А вот как отозвался о роли Миронова в этом фильме критик К. Рудницкий: «Замысел авторов сценария и режиссера В. Бычкова предусматривал восприятие актерских данных Миронова не в комедийном, а в героическом регистре. Ибо Маркиз, которого сыграл Миронов, – по всем статьям романтический герой. Его Маркиз являлся в фильме в самых разных обличьях: то одноруким нищим, то удивительно дерзким авантюристом, то цирковым стрелком, не глядя поражающим мишени, то холодным циником, то человеком, не чуждым своеобразного благородства, то, наконец, самоотверженным героем, погибающим за высокие идеалы. Эффектную, красивую роль Миронов и сыграл очень эффектно и красиво, вполне оправдывая в финале те симпатии, которые Маркиз так легко и картинно завоевывал с момента первого же появления на экране…

Авантюрную роль Миронов истолковал как вереницу приключений, ведущих к осознанию собственной судьбы, к готовности завершить извилистый путь совершенно недвусмысленным и благородным подвигом. В атмосферу стремительного вестерна Маркиз вошел как герой наиболее динамичный, наиболее картинный и победительный, но одновременно и как герой лирический.