Ширер Уильям - Взлет и падение третьего рейха (Том 1)

Никакие государственные деятели, даже диктаторы, не могут предвидеть ход событий. Как пишет Черчилль, вопрос, была ли хладнокровная сделка Сталина с Гитлером "в тот момент в высшей степени реалистичным шагом", является спорным. Главной целью Сталина как главы правительства было обеспечение безопасности своей страны. Летом 1939 года Сталин, как он признался позднее Черчиллю, был уверен в том, что Гитлер затевает войну. Он не хотел, чтобы Россия была поставлена в такое сложное положение, когда ей пришлось бы одной сдерживать натиск германской армии. Если заключение полноценного соглашения с западными союзниками стало невозможным, как было не повернуться к Гитлеру, который сам шел ему навстречу?

К концу июля 1939 года Сталин пришел к выводу, что Франция и Англия не хотят оборонительного союза, что правительство Чемберлена хочет склонить Гитлера к ведению войн в Восточной Европе. Он весьма скептически относился к выполнению Англией союзнического долга перед Польшей, полагая, что он будет выполнен не лучше, чем долг Франции перед Чехословакией. События, произошедшие на Западе в течение предшествующих двух лет, укрепляли его в этой мысли: отклонение Чемберленом после аншлюса и после оккупации нацистами Чехословакии советских предложений о созыве конференции для выработки мер по предотвращению дальнейшей агрессии; умиротворение Чемберленом Гитлера в Мюнхене, куда Россия не была приглашена; медлительность и колебания Чемберлена на переговорах о создании оборонительного союза против Германии, когда роковое лето 1939 года подходило к концу.

Практически всем, кроме Чемберлена, было ясно одно: англофранцузская дипломатия, которая бездействовала всякий раз, когда Германия предпринимала какие-то шаги, потерпела фиаско {Это же можно сказать и о польской дипломатии. Посол Ноэль сообщал в Париж о реакции министра иностранных дел Бека на подписание германо-советского пакта: "Бек совершенно не изменился и не выглядит ни в коей мере обеспокоенным. Он полагает, что, в сущности, мало что изменилось". - Прим. авт.}. Шаг за шагом две эти западные державы отступали: первый раз, когда Гитлер бросил им вызов, введя в 1935 году воинскую повинность; второй раз, когда он оккупировал Рейнскую область в 1936 году; потом, в 1938 году, когда он захватил Австрию и потребовал Судетскую область; они отступили, когда в марте 1939 года он захватил всю Чехословакию. Имея на своей стороне Советский Союз, они могли бы отвратить немецкого диктатора от войны, а если бы это не удалось, то достаточно быстро разгромили бы его в вооруженной борьбе. Но они упустили эту последнюю возможность {И это несмотря на многочисленные предупреждения о том, что Гитлер заигрывает с Кремлем. 1 июня Кулондр, французский посол в Берлине, информировал своего министра иностранных дел Бонне, что Россия занимает все большее место в мыслях Гитлера. "Гитлер рискнет начать войну, - писал Кулондр, - если ему не придется воевать с Россией. Более того, если он будет знать, что с ней ему тоже придется воевать, он скорее отступит, чем ввергнет свою страну, свою партию и самого себя в катастрофу". Посол советовал поторопиться с завершением англо-французских переговоров в Москве и сообщал, что английский посол в Берлине обратился к своему правительству с таким же призывом. (Французская желтая книга, с. 180-181).

15 августа и Кулондр и Гендерсон побывали у Вайцзекера в министерстве иностранных дел. Британский посол сообщал в Лондон: статс-секретарь уверен, что Советский Союз "в конечном счете присоединится к разделу Польши" (Британская синяя книга, с. 91). Кулондр после беседы с Вайцзекером телеграфировал в Париж:

"Необходимо любой ценой допвогриться с русскими, и как можно скорее" (Французская желтая книга, с. 282).

Весь июнь и июль Лоренс Штейнгардт, американский посол в Москве, слал предупреждения о готовящейся советско-германской сделке. Президент передал эту информацию в английское, французское и польское посольства. Еще 5 июля, когда советский посол Константин Уманский направлялся в Москву в отпуск, он вез с собой послание Рузвельта Сталину, в котором президент предупреждал, что если "Советское правительство заключит союз с Гитлером, то ясно как божий день, что, как только Гитлер завоюет Францию, он двинет свои войска на Россию" (Дэвис Д. Е. Миссия в Москву, с. 450). Предупреждение президента было передано по телеграфу Штейнгардту вместе с инструкцией повторить его Молотову, что и было проделано послом 16 августа (Дипломатическая переписка США. 1939, т. 1, с 296- 299). - Прим. авт.}. Теперь, при самых неблагоприятных обстоятельствах и в самое неподходящее время, им предстояло оказать помощь Польше в случае, если она подвергнется нападению.

В Лондоне и Париже горько сокрушались по поводу двойной игры Сталина. Многие годы советский деспот кричал о "фашистских зверях", призывая все миролюбивые государства сплотиться, чтобы остановить нацистскую агрессию. Теперь он сам становился ее пособником. В Кремле могли возразить, что, собственно, и сделали: Советский Союз сделал то, что Англия и Франция сделали год назад в Мюнхене - за счет маленького государства купили себе мирную передышку, необходимую на перевооружение, чтобы противостоять Германии. Если Чемберлен поступил честно и благородно, умиротворив Гитлера и отдав ему в 1938 году Чехословакию, то почему же Сталин повел себя нечестно и неблагородно, умиротворяя через год Гитлера Польшей, которая все равно отказалась от советской помощи?

О тайной циничной сделке Сталина с Гитлером, предусматривающей раздел Польши и предоставление свободы рук России, чтобы она могла захватить Литву, Латвию, Эстонию, Финляндию и Бессарабию, знали только в Берлине и Москве. Правда, вскоре о ней узнали все по тем шагам, которые предприняла Россия и которые даже тогда поразили весь мир. Русские могли сказать - и говорили, что они только возвращают территории, утраченные ими в конце первой мировой войны. Но люди, жившие на этих территориях, не были русскими и не испытывали желания вернуться в состав России {Обстановка в Прибалтийских странах не была столь однозначной, как полагает автор. Значительная часть населения Прибалтийских стран ратовала за вхождение в состав СССР, но, несомненно, имелись и силы, не желавшие этого. - Прим. тит. ред.}. Только применение силы, чего Советы избегали во времена Литвинова, помогло возвращению этих территорий.

Вступив в Лигу Наций, Советский Союз завоевал репутацию поборника мира и ведущей силы, противостоявшей фашистской агрессии. Теперь этот моральный капитал он быстро терял.

Кроме всего прочего, заключив сделку с Гитлером, Сталин дал сигнал к началу войны, которой наверняка предстояло перерасти в конфликт мирового масштаба. Это он, несомненно, знал {В данном случае автор грешит против исторической истины. Нападение Германии на Польшу произошло бы независимо от подписания советско-германского I пакта о ненападении. - Прим. тит. ред.}. Как оказалось, это была величайшая ошибка в его жизни.