А. Кручинин - Белое движение. Исторические портреты

Впоследствии в адрес Врангеля звучали обвинения, что этим советом многие чины Армии и гражданской администрации были побуждены остаться на расправу большевикам (в захваченном Крыму сразу же развернулся дикий террор против всех категорий населения). В то же время, по воспоминаниям очевидцев, большинство желавших выехать могло сделать это беспрепятственно. Во всех портах, за исключением Феодосии, погрузка проходила с максимально возможной для столь критической обстановки организованностью и спокойствием. Войскам удалось оторваться от преследователей на несколько переходов и погрузиться без особых трудностей. Во всяком случае, в сравнении с эвакуацией Новороссийска в марте 1920 года крымская эвакуация выглядела намного спокойнее.

Одним из последних покинул Севастополь сам Петр Николаевич. Произнеся речь перед юнкерским караулом, Главнокомандующий днем 1 ноября 1920 года погрузился на крейсер «Генерал Корнилов». 3 ноября крейсер подошел к Феодосии, где генерал проконтролировал погрузку казачьих частей. После этого эскадра из 126 судов (большинство боевых кораблей и транспортов Черноморского Флота) вышла в открытое море. Последний период Белой борьбы на Юге России завершился.

Крест в память пребывания чинов Русской Армии в военных лагерях за границей .

Белый Крым покинуло более 145 тысяч человек, из которых около 70 тысяч составляли военные. Перед генералом Врангелем встала задача обустройства огромного числа военных и гражданских беженцев, обреченных на полуголодное существование на чужбине. Считалось необходимым сохранить Армию для продолжения вооруженной борьбы с большевизмом в ближайшем будущем, поэтому еще 3 ноября Главнокомандующий отправил с борта «Генерала Корнилова» радиограмму, которой предлагал представителям Антанты в Константинополе использовать русские части для несения оккупационной службы в районе турецкой столицы и проливов и борьбы с «революционными» войсками Кемаль-Паши. Однако это предложение осталось безрезультатным, а прибывшей русской эскадре предстояло испытать всю тяжесть многодневного пребывания на рейде Константинополя. Имевшиеся скудные продовольственные запасы были быстро исчерпаны. Находясь в стесненных, антисанитарных условиях, русские беженцы не имели возможности даже сойти на берег - это было запрещено «союзной» военной администрацией. На кораблях начались болезни, за кусок хлеба приходилось отдавать свое последнее имущество, многие, не выдержав тягот перехода и поражений, кончали жизнь самоубийством.

В этих условиях вся энергия П. Н. Врангеля была направлена на хлопоты в иностранных посольствах - прежде всего Франции как единственной страны, признавшей Правительство Юга России, - с ходатайствами о предоставлении места для военного лагеря и размещении гражданских беженцев в Балканских государствах. Переговоры увенчались успехом, и в начале 1921 года большая часть гражданских лиц была размещена в Сербии, Болгарии, Румынии и Греции. Был организован специальный эмигрантский комитет, генерал Врангель дал поручение исследовать возможности организации земледельческих колоний близ Константинополя. Вывезенные из Крыма больные и раненые были размещены в приспособленных под лазарет залах русского посольства. Затем, по инициативе Главнокомандующего, в Париже был образован «Деловой Комитет», который принял на себя финансовую помощь русским беженцам. Его возглавил бывший министр финансов Правительства Юга России М. В. Бернацкий, а в состав вошли представители Главного Командования, Всероссийского финансового союза, Комитета банков, Красного Креста и Земско-Городского Союза. О поддержке генерала Врангеля заявил Парламентский Комитет, организовавшийся в Константинополе из бывших членов Государственного Совета и Государственной Думы. Подобные же заявления сделали русские национальные комитеты в Болгарии и Сербии.

Но если положение гражданских беженцев было более или менее определенным, то присутствие русской вооруженной силы оказалось совершенно нежелательным для вчерашних союзников, правительства которых уже не собирались продолжать поддержку сопротивления большевизму. Для Русской Армии не было места в Европе. Надо сказать, что и многие эвакуировавшиеся из Крыма военные скептически оценивали перспективы продолжения вооруженной борьбы, подавали рапорты об отставке, переходили на положение гражданских беженцев. Врангель понимал, что необходимо снова, как весной 1920-го, заявить, что борьба не окончена, вернуть Армии веру в победу и правоту Белого Дела.

Еще 15 февраля 1921 года во время смотра в Галлиполийском лагере Главнокомандующий сказал войскам: «Как солнце прорвалось сквозь темные тучи, так осветит оно и нашу Россию... Не пройдет и трех месяцев... и я поведу вас вперед, в Россию». А 22 марта, в годовщину принятия командования Вооруженными Силами Юга России, он обратился к своим соратникам с воззванием: «С непоколебимой верой, как год тому назад, я обещаю вам с честью выйти из новых испытаний. Все силы ума и воли я отдаю на службу армии... Как год тому назад, я призываю вас крепко сплотиться вокруг меня, памятуя, что в единении сила наша».

Сплотить Белую эмиграцию, особенно военную ее часть, Врангель стремился, несмотря на крайне тяжелые условия. Казна была практически пуста, оставшихся средств едва хватало на расчеты с французской администрацией, снабжавшей Армию и гражданских беженцев продовольствием; в уплату за их содержание Франции были переданы и корабли Черноморского Флота. Лагерь близ Галлиполи, где разместились сведенные в полки бывшие части Добровольческой Армии, строился буквально на голой земле. «Союзное» командование бдительно следило за тем, чтобы общение Главнокомандующего со своими войсками было как можно более редким. Но даже и в немногие посещения Врангелем Галлиполи, на смотрах и парадах Армия чувствовала былую силу и авторитет своего Вождя. «Мы верили генералу Врангелю, - писал один из офицеров. - Верили безотчетно... Это была вера в человека... в его высокие качества и преклонение перед носителем Белой идеи, за которую тысячи наших братьев положили свои жизни».

Большую часть времени генерал проводил на своей яхте «Лукулл», ставшей своеобразной плавучей Ставкой последнего Главнокомандующего. Но 15 октября 1921 года яхта, стоявшая на рейде Константинополя, была протаранена итальянским пароходом «Адрия» и затонула через несколько минут. Удар пришелся как раз в ту часть судна, где находилась каюта Врангеля. Его самого и его семью спасла случайность — в это время они находились на берегу. Разбирательство так и не было доведено до конца, однако преднамеренный характер аварии был вполне возможен: непримиримость Врангеля не только была хорошо известна большевикам, но и мешала осуществлению планов распыления Армии, которые вынашивало французское командование. Бывшие союзники уже считали, что в новых условиях гораздо выгоднее сотрудничать с РСФСР, чем поддерживать враждебные ей силы...