сборник - Говорят погибшие герои. Предсмертные письма борцов с фашизмом

Агентам румынской сигуранцы (политической полиции) из доноса предателя стало известно место явки подпольщиков. В один из вечеров, когда Яша Гордиенко вместе с командиром отряда В. А. Молод-цовым, ничего не подозревая, выходили из дома, на них набросились агенты охранки. Это случилось 9 февраля 1942 года. Ни пытки, ни истязания не могли сломить волю советских патриотов. Молодой паренек держался так же мужественно, как и стойкий коммунист В. А. Молодцов.

Они были приговорены к смерти и расстреляны.

В одном из номеров грязной газетенки, издававшейся в Одессе, можно прочитать о действиях отважных подпольщиков. Так, «Одесская газета» писала: «…при отступлении советских войск из Одессы органами НКВД оставлена группа партизан-коммунистов для проведения террористической подрывной деятельности и шпионской работы. В их распоряжении были склады оружия и взрывчатых веществ. Партизаны скрывались в катакомбах, но были схвачены и преданы военно-полевому суду. Суд приговорил расстрелять Бадаева Павла, Тамару Межигурскую, Тамару Шестакову, Якова Гордиенко… (всего 12 человек). Остальные партизаны осуждены к пожизненной каторге…»

Зная наверняка, что через несколько дней погибнет, Яша Гордиенко на шести клочках папиросной бумаги написал последнее письмо родителям, которое товарищи по камере сумели впоследствии переслать в город.

10 апреля 1944 года Одесса была освобождена. С заслуженными почестями захоронены герои.

В одной из камер гестаповского застенка нашли эту записку: «Дорогие товарищи! Нас скоро расстреляют. Не огорчайтесь, мы ко всему готовы и на смерть пойдем с поднятой головой. Передайте моему сыну Славику все, что вы знаете обо мне. 14.6.42. Тамара».

Писала, как выяснилось, та самая Тамара, о которой с ненавистью сообщала «Одесская газета», — Тамара Ульяновна Межигурская, верная соратница В. А. Молодцова-Бадаева, старший товарищ Якова Гордиенко.

А над катакомбами — этими «одесскими партизанскими лесами» — вскоре был установлен памятник, на мраморе которого высечены слова: «Здесь, в катакомбах с. Нерубайское, в 1941–1942 гг. находился подземный лагерь партизанского отряда под командованием чекиста Героя Советского Союза В. А. Молодцова-Бадаева, успешно действовавшего в тылу врага».

Яков Гордиенко посмертно награжден орденом Ленина и медалью «Партизану Отечественной войны» I степени.

Письмо Я. Гордиенко опубликовано в сборнике «Одесса в Великой Отечественной войне Советского Союза» (т. 2. Одесса, 1949, стр. 211–212); на итальянском языке — в книге П. Мальвецци и Дж. Пирелли «Письма обреченных на смерть борцов европейского Сопротивления» (Турин, 1954, стр. 699–700).

Именем Я. Гордиенко названа одна из улиц Одессы.

Май — июль 1942 г.

НАДПИСИ НА СТЕНАХ

Смерть, но не плен! Да здравствует Красная Армия! Выстоим, товарищи! Лучше смерть, чем плен.

22-VI-42. Ровно 1 год войны… Немецкие фашисты напали на нашу Родину. Проклятье фашистам! Прощайте!

ИЗ ДНЕВНИКА МЛАДШЕГО ЛЕЙТЕНАНТА А. И. ТРОФИМЕНКО

16 мая. Немцы окружили со всех сторон наши катакомбы. В церкви огневая точка, пулеметы, автоматы. Большая часть домов в Аджимушкае захвачена немцами, и почти в каждом расположились автоматчики. Становится затруднительно движение на дворе. Трудно добираться за водой.

Однако жизнь идет своим чередом. Утро действительно было самое хорошее, восточный ветерок еле колыхал воздух, но канонада не утихала. Воздух наполнен сплошным дымом…

17 мая. К атаке все уже было подготовлено. В последний раз про

хожу, проверяю своих орлов. Моральное состояние хорошее. Проверяю боеприпасы. Все есть. Сто человек поручило

командование вести в атаку. Сто орлов обращают

внимание на то, кто будет вести их в бой за Родину. Последний раз продумываю план. Разбиваю на группы, по двадцать человек. Выделяю старших групп. Задача всем ясна, ждем общего сигнала.

Встретился с Верхутиным, который будет давать сигнал для общей атаки. Вылезаю на поверхность, рассматриваю. Оказалось — метрах в ста, возле сладкого колодца, стоят два танка.

Приказываю противотанковому расчету уничтожить. Пять-шесть выстрелов, и танк загорелся, а другой обратился в бегство. Путь свободен.

Слышу сигнал.

— В атаку!

Сжимаю покрепче автомат, встаю во весь рост.

— За мной, товарищи, за Родину! Вперед!

Грянули выстрелы. Дымом закрыло небо. Вперед! Враг дрогнул, в беспорядке начал отступать.

Вижу, из-за памятника два автоматчика стоя ведут огонь по нашим. Падаю на землю. Даю две очереди. Хорошо, ей-богу, хорошо! Один свалился в сторону, другой остался на своем месте. Славно стреляет автомат — грозное русское оружие.

А ребята с правого фланга давно уже пробрались вперед, с криком «ура!» громят врага…

20 мая. Насчет воды дело ухудшилось совершенно. Гражданское население находится от нас недалеко. Мы разделены недавно сделанной стеной, но я все-таки проведываю их и часто интересуюсь настроением. Плохо дело. Вот воды хотя бы по сто граммов, жить бы еще можно, но дети, бедные, плачут, не дают покоя. Да и сами тоже не можем: во рту пересохло, кушать без воды не сготовишь. Кто чем мог, тем и делился. Детей поили с фляг по глотку, давали свои пайки сухарей…

24 мая. Грудь мою что-то так сжало, что дышать совсем нечем. Слышу крик, шум… Быстро схватился, но было уже поздно.

Человечество всего земного шара, люди всяких национальностей! Видели ли вы такую зверскую расправу, какой владеют германские фашисты. Нет…

Я заявляю ответственно: история нигде не рассказывает нам об этих извергах. Они дошли до крайности! Они начали давить людей газами!

Катакомбы полны отравляющим дымом. Бедные детишки кричали, звали на помощь своих матерей. Но, увы, они лежали мертвыми на земле с разорванными на груди рубахами, кровь лилась изо рта.

— Помогите!

— Спасите!

— Покажите, где выход! Умираем!

Но за дымом ничего нельзя было разобрать.

Я и Коля тоже были без противогазов. Мы вытащили четырех ребят к выходу, но напрасно. Они умерли на наших руках.

Чувствую, что я уже задыхаюсь, теряю сознание, падаю на землю. Кто-то поднял и потащил к выходу. Пришел в себя. Мне дали противогаз. Теперь быстро к делу, спасать раненых, что были в госпиталях.

Ох, нет, не в силах описать эту картину. Пусть вам расскажут толстые каменные стены катакомб, они были свидетелями этой ужасной сцены…

Вопли, раздирающие стоны. Кто может, идет, кто не может — ползет. Кто упал с кровати и только стонет: «Помогите!», «Милые друзья, умираю, спасите!»