Лив Нансен-Хейер - Книга об отце (Нансен и мир)

Три дня спустя Ноэль-Бэйкер получил приглашение к ужину в Пульхёгде. Весь вечер толковали о всяких разностях: об охоте, о рыбной ловле, о зимнем спорте, об Англии и Норвегии, о политической обстановке. О пленных — ни слова, и Бэйкер с сожале­нием подумал: «Вот и конец всему!» Но, провожая гостя к дверям, Нансен сказал, пожимая ему руку: «Можете сообщить Лиге наций, что я берусь выполнить это поручение. Приезжайте ко мне завтра, и мы набросаем кое-какие планы».

Что заставило Нансена так поступить?

По мнению Бэйкера, у Нансена были для этого две причины: во-первых, и это главное,— полмиллиона военнопленных, влачив­ших жалкое существование в дальних лагерях. Во-вторых, огром­ный политический резонанс выполнения такой важной задачи. Если удастся спасти пленных и вернуть их семьям, это увеличит престиж Лиги наций в самом начале ее деятельности, укрепит ее авторитет, и новая международная организация поплывет на всех парусах.

Ф. Ноэль-Бэйкер стал помощником Нансена по выполнению поручения Лиги наций, а капитан Д. Финне — его секретарем. Работу начали немедленно.

Первым встал финансовый вопрос. Откуда брать деньги? Лига наций еще не располагала собственными денежными средствами, а в опустошенных войной странах и во вновь образованных госу­дарствах вообще не на что было рассчитывать. Лига наций могла только предоставить гарантии да суммы, которые были выделены отдельными государствами на восстановление Центральной Европы, но пока еще не пущены в дело. Ведавший этими фондами комитет, в состав которого входили и представители нейтральных стран, находился в Париже. Нансен составил смету предстоя­щих расходов и поехал туда. Он разъяснил членам комитета, что возвращение военнопленных к производительному труду бу­дет значительно способствовать экономическому возрождению Европы.

Джон X. Горвин, будущий главный представитель Нансена по борьбе с голодом в Стране Советов, был тогда генеральным секре­тарем этого комитета, именовавшегося Международным комите­том по кредитованию помощи. Теперь, в 1955 году, он написал мне: «Серьезность и настойчивость, с какими Нансен апеллировал к ко­митету, произвели глубокое впечатление на его членов и были главной причиной благоприятного результата».

Комитет согласился с доводами Нансена, и после длительных переговоров ему удалось убедить многие правительства выделить необходимые кредиты. Первыми откликнулись малые страны — Дания, Норвегия, Швеция, Голландия и Швейцария. Позднее при­соединились Англия и Франция. Теперь надо было организовать самоё «акцию». В качестве помощника был назначен в числе мно­гих других молодой Томас Лодж, проживавший тогда в Па­риже. В своей статье, опубликованной в 1943 году в журнале «The Norseman» («Норвежец»), он рассказал кое-что о себе и о моем отце:

«Я успел совершенно позабыть об одном случайном разговоре по поводу того, какие расходы вызовет репатриация военноплен­ных, как вдруг мне предложили стать помощником Нансена по финансовым делам, связанным с этим вопросом. Нансен тогда находился в Лондоне, и я пришел к нему с финансовой сметой. Она представляла собой какую-то странную смесь абсолютно на­дежных обещаний, полуобещаний и намеков на обещания. Нан­сена я знал в ту пору только понаслышке. Имя, связанное со сказочными экспедициями, но совершенно неизвестное в послево­енном политическом мире. Если бы при нашей встрече я увидел обыкновенного европейского политического деятеля, пусть даже достойного особого уважения представителя этой категории, я на­верняка постарался бы под благовидным предлогом отвертеться от такого рискованного предприятия. Но в лице Нансена я встретил такого человека, что при нем о таких вещах, как «отвертеться», просто стыдно было думать.

Не подумайте, что Нансен говорил со мной о каких-то высоких материях. Нет, он был не таков. Я нашел в нем человека простого и прямого, всецело посвятившего себя тому делу, за которое взялся. Разве можно восстановить Европу, если предоставить этих несчастных военнопленных своей судьбе?

Бескорыстие Нансена не вызывало ни малейших сомнений! И — хотя и со вздохом, и не без колебаний — я дал свое согласие и тем самым вступил в тот период своей жизни, который принес мне наибольшее удовлетворение,— период личного сотрудничества с Нансеном, которое не прерывалось до самой его смерти».

Кредитов, отпущенных Нансену, было еще далеко не доста­точно, а работу надо было начинать как можно скорее — хотя бы на те средства, что имелись. Экономить надо было вовсю. В пер­вую очередь Нансен экономил на своих личных расходах. Мало того, что он работал совершенно бесплатно,— для него это само собой разумелось,— он снимал мансарды в самых дешевых отелях и ездил по Европе третьим классом. Тщетно старался Т. Лодж уговорить Нансена позволить себе немного больше комфорта и не утомляться так ради того, чтобы сэкономить несколько долларов на дело помощи.

Нельзя было начать работу, не договорившись с Советами, которые должны были доставить военнопленных к границе, и с Международным Красным крестом, который должен был на­чать работу в лагерях. Нансен пытался начать переговоры с Совет­ским правительством, но его телеграммы, посланные через Лигу наций, даже не дошли до Москвы, а направленный им туда курьер не получил разрешения на въезд в страну. Тогда Нансен сел в поезд и отправился в Москву сам.

Исходя из старого опыта, Нансен считал, что переговоры всегда легче вести непосредственно с человеком, которого это дело ка­сается, а поскольку в центре Европы еще оставалось 200 тысяч русских военнопленных, он счел это обстоятельство достаточным основанием для сотрудничества. Но советский нарком иностран­ных дел Георгий Чичерин заявил, что Лига наций не получила приз­нания Советского правительства, которое в свою очередь не приз­нано западными державами, а потому он и не может вести перего­воры с Лигой наций и с представителем этой Лиги.

Однако Чичерин согласился вести переговоры лично с Нан­сеном — не как с представителем Лиги наций, а как с уполномочен­ным отдельных правительств. В результате Нансену пришлось создать собственную организацию, под свою личную ответствен­ность. Лига наций дала согласие на этот план, и Нансен совместно с Джоном Горвином, Томасом Доджем и другими совершил рекогносцировочную поездку по Европе через Австрию, Венгрию, Германию, Латвию, Литву и Эстонию. Закончилась эта поездка в Москве, где Нансен провел несколько дней. Нансен посещал руководящих политических деятелей этих стран, университетских профессоров, членов обществ Красного креста, промышленников и других и осведомлялся, как они относятся к его планам. «Прямота, с которой он излагал свое дело, действовала убеждающе,— пишет мне Джон Горвин.— Никто не сомневался, что его усилия оздоровить мир» основываются на чисто идеальных побуждениях и что он хорошо знал дело, о котором говорил».