Лив Нансен-Хейер - Книга об отце (Нансен и мир)

Мы идем по пути, возвращающему нас к варварству. Если вы поедете во Фракию, вы увидите, как целый народ бредет по до­рогам, унося с собой свои пожитки, и поймете, что мы вер­нулись к временам переселения народов. Мы дошли уже до того, что с полным спокойствием способны говорить об уничтожении целых народов.

Средство спасения найти нелегко, но надежду придает нам Лига наций. Если и она окажется ложной, то, значит, все погибло».

Высказанный здесь призыв проникнуться доверием к Лиге наций явился основной мыслью его второй нобелевской речи, с ко­торой он выступил в актовом зале спустя неделю. Он, напомнил слова Акселя Оксеншерна [209] Оксеншерн, Аксель, граф Сёдермере (1583—1654),— швед­ский государственный деятель, риксканцлер с 1612 по 1654 г. Стремился к установлению шведской гегемонии на Балтике. по поводу переговоров о Вестфаль­ском мире [210] Вестфальский мирный договор 1648 г. между императором Герма­нии, немецкими князьями, Швецией, Францией и другими государствами положил конец Тридцатилетней войне (1618—1648 гг.). : «Знал бы ты, сынок, как мало мудрости правит миром».

«В последнее время мы были свидетелями следовавших друг за другом дипломатических и политических конгрессов. Прибли­зил ли нас хоть один из них к решению проблем? Вот и сейчас заседает конгресс в Лозанне. Будем надеяться, что он принесет нам долгожданный мир на Востоке, и тогда хоть одним сложным вопросом станет меньше. [211] Устроители Лозаннской конференции — Англия, Франция и Ита­лия — объявили ее целью «окончательное восстановление мира на Восто­ке». Это «миролюбивое» намерение появилось у держав Антанты лишь после того, как англо-греческая интервенция в Турции потерпела пора­жение. Ну а как же с главной бедой, с глав­ным недугом?

Ходят Слухи о том, что хозяева германской промышленности не желают установления нормальных отношений с Францией, что они намереваются продолжать свой нечеткий, изменчивый курс. Тогда марка будет падать и дальше, и немецкая промышленность сможет существовать по-прежнему. А если наведут порядок, то марка стабилизируется и немецкая промышленность рухнет, буду­чи не в силах выдержать конкуренции.

Правда ли это или нет, но уже сам факт возникновения подобных слухов наглядно свидетельствует о том, что все европейское общество давно уже стало и остается мячиком в руках бессовест­ных спекулянтов-жонглеров — политических спекулянтов, финан­совых спекулянтов, идиотов, может быть недочеловеков, которые не понимают, к чему все это ведет. И тем не менее европейское общество всецело в руках спекулянтов, которые жонглируют его жизненными интересами.

А чего ради? Только ради власти.

Посмотрев вблизи на страшную нужду, царящую в нашей плохо управляемой Европе, невольно почувствуешь, что теперь нужны не программы, не бумага. Нужно действие, настойчивый и кро­потливый труд, для того чтобы заново построить наш мир. Я вижу единственное спасение в сотрудничестве всех народов. Путь к достижению этой цели проходит, по-моему, через Лигу наций. Но имеем ли мы право возлагать на нее такие большие надежды? Что сделала она до сих пор для укрепления мира и доверия? Однако, задавая такой вопрос, нужно помнить, что она еще молодое деревце, которому легко может нанести вред стужа недове­рия, она может приостановить его рост. Мы должны помнить, что Лига обретет полную силу лишь тогда, когда охватит всех, включая те большие страны, которые пока еще в нее не входят. Но даже сей­час эта столь короткое время существующая организация может сослаться на дела, которые указывают путь к светлому буду­щему. Она может сослаться на то, что за недолгое свое существо­вание уже разрешила ряд конфликтов, которые в противном слу­чае привели бы если не к войне, то во всяком случае к серьез­ным волнениям.

Уже то, что Лига наций создала постоянный международный суд, является значительным шагом к установлению доверия между народами. Но величайший и самый важный шаг Лиги — это, по-моему, то, что на предыдущей сессии в Женеве она стала по­средником в деле получения займа для Австрии, которая теперь будет спасена от угрожавшего ей экономического краха. А это позволяет надеяться на большее. Это позволяет надеяться на установление новой, многообещающей линии в экономической по­литике Европы.

Следует упомянуть о ведущейся сейчас работе по оказанию по­мощи страждущим беженцам Малой Азии и Греции. Она только еще начинается, но я надеюсь, что и эта работа будет иметь очень большое значение. Положение сейчас таково, что там назревает невиданный в Европе хаос и отчаяние. Если нам удастся ослабить его, если эту раковую опухоль удастся хоть в какой-то степени вылечить, значит, на Европейском континенте станет одной рако­вой опухолью меньше, одной причиной для беспокойства меньше, одним источником раздоров, разрушительных сил — меньше.

Наконец, несколько слов о помощи России. Здесь Лига на­ций не приняла участия, и я глубоко об этом сожалею. Я верю, что если бы Лига наций оказала здесь свою поддержку, то поло­жение в России было бы спасено и обстановка как в России, так и во всей Европе была бы сейчас совсем иной, лучшей.

Но почему же нашлись такие, которые не желали помочь? А вы спросите их. В первую голову тут повинны политики. Это представители упрямого самодовольства, которое не желает пони­мать инакомыслящих, и они сейчас представляют величайшую опасность для Европы. Нас они зовут мечтателями, добрячками, сентиментальными идеалистами, только за то, что мы верим в добро. Ну, пусть мы легковерны, но, по-моему, это не так уж опасно. Но те, кто упрямо закрывается своими политическими программами и ими отгораживается от страждущего человечества, от миллионов голодающих, умирающих людей,— вот кто погубит Европу.

Близится светлый час рождества, когда звучит призыв, обра­щенный ко всему человечеству: «Мир на Земле!»

Никогда еще страждущее человечество не ждало с такой тоской, как сейчас, вестника мира, провозвестника человеколюбия, вздымающего белое знамя, на котором сверкающими золотыми буквами начертано: труд.

Каждый из нас может стать тружеником в его войске, которое победоносно пройдет по Земле и взрастит на ней новое поколение».

« Не сделаешь ли ты мне одно одолжение?— спросил меня как-то отец в феврале 1924 года.— Поди, пожалуйста, в «Тиденс Тейн» к своему приятелю Рольфу Томмесену и скажи ему, что пора бы уже напечатать ту статью, которую твой отец давно уже передал в газету».

Статья была посвящена гренландскому вопросу, [212] Гренландский вопрос возник в связи со спорами между Данией и Норвегией из-за восточной части Гренландии, на которую Норвегия предъявила свои права. С конца XIX в. норвежские рыболовы и охотники на морского и пушного зверя постоянно вели промысел у восточных берегов Гренландии и имели здесь свои охотничьи базы. В мая 1921 г. датское правительство объявило о переходе всей Гренлан­дии под управление датской администрации. Это постановление лишало норвежцев их привилегий в Восточной Гренландии, и поэтому в Норве­гии поднялась волна антидатских настроений. Осенью 1923 г. между Данией и Норвегией начались переговоры, в результате которых 9 июля 1924 г. было заключено соглашение о Восточной Гренландии. По этому соглашению, норвежцы получали в Восточной Гренландии одинаковые права с датчанами на ловлю рыбы и охоту, использование земли, созда­ние метеостанций и т. п. Несмотря на соглашение, противоречия между Данией и Норвегией сохранились, и норвежцы вели постоянную борьбу за усиление и расширение своего влияния в этом районе Гренландии. В 1930 г. в Норвегии был разработан трехлетний план исследования Восточной Грен­ландии. А в 1931-м правительство Норвегии, после высадки специального отряда, объявило о присоединении к Норвегии Восточного берега Грен­ландии. Дания заявила протест. В 1933 г. в Гааге датско-норвежский конфликт был разрешен международным судом в пользу Дании, но за Норвегией было признано право на организацию рыболовства и других промыслов на Восточном побережье Гренландии. вокруг кото­рого за последние годы разгорелась политическая борьба между Данией и Норвегией и которому в общественных кругах Норвегии придавалось большое значение. Дания претендовала на всю Грен­ландию; это вызвало большое возмущение норвежской обществен­ности, причем она в этом споре опиралась на аргумент, заключав­шийся в том, что Норвегия должна защитить от посягательств свои законные права на промысел в этом районе. В 1923 году датскому правительству была направлена нота с предложением начать переговоры, и обе стороны занялись обсуждением спорных вопросов, не касаясь, однако, важнейшего с точки зрения между­народного права вопроса о суверенитете.