Царствование Николая Второго. Том 2

Семьей, однако, Витте не особо занимался. Как потом писал его сослуживец, "работал он не менее двенадцати часов в сутки. Семейные дела его мало отвлекали". Получив первую орденскую ленту, Сергей Юльевич послал супруге телеграмму. И она отвечала телеграммой. "Причем телеграмма эта меня очень удивила, - писал Витте, - потому что в ней она почти предсказала все то, что со мной после случилось до настоящего момента моей жизни".

Ситуация, однако, повернулась неожиданно - супруга скоропостижно умерла. В воспоминаниях Витте есть три версии этого печального события: что "от разрыва сердца", что от нефрита, как государь. И заключительный вердикт: "Не подлежит никакому сомнению, что смерть ее была последствием лечения нарзаном." Дался ему этот безобидный нарзан!

Утрату он пережил мужественно. Забрал падчерицу ("дочь моей первой жены" - так неизменно ее именовал), нанял ей "очень хорошую не то гувернантку, не то dame de compagnie". Собственно, только это недолгое время они и жили вместе - год или немного больше. Потом он опять женился, а она вышла замуж.

Итак, между похоронами и свадьбой - год. Видимо, роковая встреча с Матильдой Ивановной Лисаневич произошла в его начале, потому что путь к свадьбе был нелегким.

Надо было успеть развести новую избранницу с мужем - а тот совершенно не собирался расставаться с женой и дочерью. Пришлось, как сплетничали, откупаться и даже припугнуть соперника. А главное - следовало решиться. Новая избранница Сергея Юльевича оказалась еврейкой.

Нет, по тем временам Витте жидоедом не был: доктор Дубровин, "Союз русского народа", Пуришкевич и тому подобная публика вызывали у него негодование и презрение. Но сам Сергей Юльевич, повествуя о ком-то, никогда не забывал отметить: вот, мол, хоть и еврей, а очень милый человек. Или же: как все евреи, тем-то и тем-то был неприятен. Словом, реагировал Витте на этом мест. Что же до обожаемого монарха, то Александр III просто евреев не любил и не скрывал этого. И вот на взлете карьеры, едва в Петербурге зацепившись (да с его амбициями!), жениться мало что на разведенке, но на еврейке.

Он это сделал так быстро, как только смог. Более того: "заручившись поддержкой Государя". Брак тем не менее не повредил карьере. Уже через год Витте был произведен в тайные советники и министры финансов. Правда, императрица Мария Федоровна, прежде благоволившая к Витте, кланялась теперь крайне холодно. А жену, Матильду Ивановну, не принимали ни во дворце, ни в "хороших" домах.

Просьба выслать деньги. Прием

И это очень досаждало! Сергей Юльевич был чувствителен к такого рода вещам. Он, например, никогда не забывал напомнить, что его мать из рода князей Долгоруких. Родню по отцовской линии, лишь в середине XIX века получившую потомственное дворянство, как-то замалчивал. Когда после заключения мира с японцами он приехал из Америки спасителем отечества, то был удостоен графского титула. И звал Сергей Юльевич свою Матильду Ивановну не иначе как графиня. Хотя насмешники тут же окрестили Сергея Юльевича "графом Полусахалинским" - половину острова Сахалин ему таки пришлось уступить японцам.

Не допущенная в высший свет, Матильда Ивановна решила проблему с изяществом, польстив амбициям и тщеславию мужа. Она сама устраивала у себя приемы, поражая гостей их великолепием. Причем, когда Витте уже был в отставке, о сокращении безумных расходов и речи не было. И Сергей Юльевич обратился к Николаю II с просьбой дать ему в порядке, так сказать, "материальной помощи" 200 тысяч рублей. Царь дал.

(ldn-knigi, текст письма Витте царю из книги Коковцева, см. на нашей стр.,

ldn-knigi [Kok2t5.zip]:

{93}

Ваше Императорское Величество.

Несколько месяцев тому назад Вы изволили благосклонно выслушать мою исповедь о тяжелом положении необеспеченности, в котором я нахожусь. Оно заключается в том, что, не обладая ни наследственным состоянием, ни благоприобретенным, ибо, отдав себя государственной службе, я не имел права заниматься делами наживы, на закате жизненной карье­ры я очутился с содержанием в 19 тысяч рублей и с ограни­ченными средствами, оставшимися из 400 тысяч, которые Вам угодно было милостиво пожаловать, когда я с поста Министра Финансов был назначен Председателем Комитета, а впо­следствии Совета Министров, на каковых должностях, вместе с арендою я получал почти в 2 раза больше, нежели теперь.

Из такой обстановки своими силами я мог бы выйти толь­ко, оставив государственную службу, чтобы заняться частною. Но это средство недавно было мною окончательно отвергнуто.

Ваше Величество были так милостивы, что в бесконечной Царской доброте соизволили мне сказать: "можете быть совершенно спокойны; это Мое дело Вас и Ваше семейство обес­печить".

Простите, если осмелюсь всеподданнейше доложить. Я вполне понимаю, что на деятельной государственной службе я мог получить прочное матерьяльное положение только на посту посла, и хотя я несколько раз имел случай представлять до­казательства, что на этом поприще я мог бы оказывать услуги Царю и родине не хуже других, тем не менее, я более не питаю никаких надежд на такой выход, вследствие неблагоприятного отношения ко мне подлежащих Министров.

{94}Увеличение содержания, при настоящих моих обязанностях, в размере, могущем меня устроить, являлось бы крайне неудобным, а потому было бы и для меня тягостно.

Я мог бы быть выведен из тяжелого положения единовременною суммою в двести тысяч рублей. Сознание, что будучи Министром Финансов в течение 11 лет, я своим трудом и заботами принес казне сотни миллионов рублей, сравнительно, сумма, могущая поправить мои дела, представляет песчинку, дает мне смелость принести к стопам Вашего Императорского Величества всеподданнейшую просьбу, не сочтете ли Государь, возможным оказать такую Царскую милость.

Позволяю себе в оправдание настоящего всеподданнейшего письма доложить, что с наступлением каникул, ранее, нежели покинуть Петербург, мне предстоит решить вопрос, могу ли я продолжать скромно жить так, как живу, или принять меры к дальнейшему сокращению моего бюджета, вступив на путь домашних ликвидаций.

Верноподданнейший слуга

Граф Витте.

СПБ. июнь 1912 г.)

(ldn-knigi о просьбе Витте, и дальше - Коковцов:

После моего рассказа Государь спросил меня:

"Так нужно просто отказать Витте, или даже ничего ему не отвечать?"

Я доложил Государю, что по моему мнению, нужно, напротив того, -- исполнить эту просьбу и дать Гр. Витте то, чем он просит. Государя такое мое мнение, видимо, удиви­ло и, когда я сказал, что нахожу более правильным ответить милостью на обращенную просьбу и лучше выдать эти деньги, неужели отказать в них, хотя бы для того, чтобы каждый знал, что Государь не отказал своему долголетнему Министру, оказавшему государству большие услуги, в помощи, когда, он о ней ходатайствует, несмотря на то, что мотивы такой просьбы. могут быть оцениваемы различно.