Царствование Николая Второго. Том 1

Россия, вследствие влияния графа Ламсдорфа и моего, посоветовала Франции не доводить дело до разрыва (Я сказал графу Ламсдорфу, что, по моему мнению, следует откровенно ответить Делькассе, что Россия не может в данном случае поддержать Францию на том простом основании, что флот наш столь слаб, что оказать какого либо давления на Англию мы не можем, а с другой стороны мы не имеем ника-кого непосредственного соприкосновения с Англией по сухопутной границе. Мы могли бы сделать диверсию в Средней Азии по направлению к Индии, но и тут, к сожалению, мы быстро ничего не можем сделать, потому что мы не связаны с Средней Aзией непосредственно железной дорогой; нам придется войска везти через Кавказ. Каспийское море, по Закаспийской железной дороге, а если Волга не замерзла, то по Волге, а на это потребуется несколько времени, -- следовательно, мы могли бы сделать диверсию тогда, когда столкновение между Францией и Англией было бы кончено. Граф Ламсдорф представил это мнение Его Величеству. Его Величество его одобрил и в этом смысле было отвечено Франции.), так как из за такого инцидента было бы неосторожно доводить дело до военных действий, к которым мы не готовы.

Франция уступила, но тогда же приезжал в Петербург министр иностранных дел Делькассе для того, чтобы обсудить, какие меры принять, чтобы в будущем иметь орудие к обузданию Англии при подобных ее резких выходках. Он усиленно ходатайствовал о том, чтобы была возможно скоре сооружена Оренбургско-Ташкентская дорога, дабы в случае чего можно было угрожать Индии. Это желание было удовлетворено и тогда же по этому предмету была оформлена сделка, по которой французское правительство обязалось содействовать совершению во Франции соответствующего займа.

Вот в каких натянутых отношениях находилось французское правительство с С. Джемским перед японской войной.

Делькассе был довольно долго министром иностранных дел, он умный и честный человек, но весьма недальновидный. Делькассе уже тогда, когда я покинул пост министра финансов и когда для всех хотя немного прозорливых людей было ясно, что безумная поли-тика Алексева-Безобразова неизбежно, в самом непродолжительном времени, кончится войной, продолжал уверять всех в Париж, что войны не будет, чему я весьма удивлялся, находясь в это время там (См. стр. 235.).

Между тем, если бы Делькассе чувствовал возможность войны, то он от имени Франции не только мог, но должен был пред-ставить России всю опасность последствий войны. Он должен был {366}это сделать потому, что война в Манджурии, если бы она даже не была столь несчастна, как была, во всяком случае на долгое время ослабляла Россию на западной границе и передавала Германии в Европе если не роль европейского капрала, то во всяком случае дирижерскую палочку.

Перемещения главных сил России на далекий Восток во всяком случае временно обесценивали так называемый "русско-французский союз". Если бы Франция во время сделала энергичные представления России по этому предмету, проявила бы энергию для ослабления мальчуганского отношения со стороны России к ведению переговоров с этими, как их называл Император Николай II, "макашками", а с другой стороны проявила бы большую энергию к распознанию того, что творилось в то время в Японии, то очень может быть, что войны совсем не было бы.

Я с своей стороны уверен, что энергичное слово союзной Франции заставило бы Россию совсем иначе вести переговоры, отнестись к ним более зрело и с большею опаскою.

Когда война вспыхнула и Россия начала терпеть ряд позорных неудач, то руководитель внешнею политикою Франции бросился в другую крайность, начал искать других если не союзов, то реальных сближений.

Подать руку Германии не решались, с одной стороны боялись общественного мнения Франции, с другой -- впечатления в России, хотя в то время уже несколько взбаламученной "макашками", но все-таки России не Николая II, а Николая Угодника, а к тому же несомненно, что Германия, пользуясь в то время исключительно благоприятным для нее положением, руку бы Франции приняла, но вместе с суще-ственными приложениями. Поэтому пошли на сближение с Англией, т. е. протянули руку Англии. Делькассе это сделал не только с ведома, но и с согласия России, а России, если бы даже были серьезный причины для возражений, возражать было трудно. Сама от союзницы ушла на другой край света, неловко же еще говорить союзнице, что мы теперь никакой помощи в случае чего оказать тебе не можем, но не хотим, чтобы ты сама себе помогла, как ты находишь для себя удобнее, а к тому же соглашение Франции с Англией касалось таких предметов, которые непосредственно до России не касались и если бы это соглашение не вовлекло Россию в дальнейшие, хотя и не неизбежные последствия, то и вреда России принести не могло.

Таким образом, Франция соединилась с Англией в известной степени и с тех пор эти отношения все более и более {367}культивируются в том же направлении. Когда началась война, в которую нас вовлек в некоторой степени Император Вильгельм, то Германия от этого больше всех выиграла, так как нас ослабила на многие годы и обессилила, таким образом, союзника своей самой неприятной соперницы Франции. Достигнув такого громадного результата исключительно дипломатическими маневрами, основанными на том, что Император Вильгельм II познал Императора Николая II, Германия оставалась бы в покое несмотря на все беспокойство характера Императора Вильгельма. Увидев такое ослабление своего колоса-соседа, он ограничился бы только тем, что изливал бы свою дружбу Нико-лаю II и влиял бы на Него, но после того, как Делькассе заключил договор с Англией, что произошло вследствие той же злополучной японской войны, он и германская дипломатия всполошились.

В англо-французский договор входило также разграничение влияния Франции и Англии в Марокко. Вот на этом германская дипломатия и решила разыграть свою музыку, так как в Марокко Германия также имеет коммерческие интересы, хотя весьма несущественные.

Германский Император поехал делать морскую прогулку в Средиземное море, а затем появился в Марокко с блестящей свитой. Там бы-ло ясно дано понять, что в Марокко Германия имеет свои интересы, кото-рые она намерена поддерживать, что она желает находиться в дружеских отношениях с правительством Мароккского султана и что Франция и Англия не могут оказать воздействия на Марокко, посколько cиe не будет в согласии с тенденциями Германии. Появление германского Императора в Марокко уже само по себе не могло не произвести сильного впечатления на мароккское правительство и население и не умалить значения Франции.

Началась по этому предмету дипломатическая переписка между Германией и Францией; германское правительство стало предъявлять различные требования и по обыкновению в очень резкой форме (благо Франция рассчитывать на поддержку обессиленной России не может), явилось опасение разрыва и под шумок французскому правительству было сказано, что, покуда будет Делькассе министром, германская дипломатия будет несговорчива. Поэтому Делькассе слетел и порт-фель министра иностранных дел принял президент министерства и министр финансов Рувье, отличный финансист, умный человек из плеяды сотрудников Гамбетты. Это случилось за несколько месяцев до моего приезда в Париж.