Царствование Николая Второго. Том 1

Затем, в следующее наше свидание Ли-Хун-Чан ознакомился ближе со мною и видя, что на меня собственно все эти церемонии не особенно действуют, начал говорить со мною нараспашку и уже более этих церемоний не делал. В особенности же мы с ним сблизились после, в Москве, где уже виделись друг с другом совсем попросту.

По поводу Ли-Хун-Чана я должен сказать, что мне, в моей государственной деятельности, приходилось видеть массу государственных деятелей, имена некоторых из них вечно останутся в истории, и в числе их Ли-Хун-Чана я ставлю на высокий пьедестал: это был, действительно, выдающийся государственный деятель, но, конечно, это был китаец с отсутствием всякого европейского образования, но с громадным китайским образованием, -- а главное, с выдающимся здравым умом и здравым смыслом.

Недаром поэтому он имел такое громадное значение в истории Китая и в управлении Китаем; в сущности Ли-Хун-Чан и управлял Китайской Империей.

Вот я и начал говорить с Ли-Хун-Чаном о том, что мы оказали такую громадную пользу Китаю, что благодаря нам Китай остался цел, что мы провозгласили принцип целости Китая и что, провозгласив этот принцип, мы будем вечно его держаться. Но для того, чтобы мы могли поддерживать провозглашенный нами принцип, необходимо прежде всего -- поставить нас в такое положение, чтобы, в случае чего, мы действительно могли оказать им помощь. Мы же этой помощи оказать не можем, пока не будем иметь железной дороги, потому что вся наша военная сила находится {47}и всегда будет находиться в Европейской России; следовательно, необходимо с одной стороны, чтобы мы могли, в случае надобности, подавать войска из Европейской России, и, с другой стороны, -- чтобы мы могли подавать войска также и из Владивостока. А что теперь, -- говорил я, -- хоть мы во время войны Китая с Японией двинули некоторые части наших войск из Владивостока по направленно к Гирину, но по неимению путей сообщения, войска эти шли так медленно, что не дошли до Гирина даже тогда, когда война между Китаем и Японией уже окончилась.

Наконец, для того, чтобы комплектовать войска в Приамурской области, нам нужно оттуда возить новобранцев и туда их перевозить.

Таким образом, для того, чтобы мы могли поддерживать целость Китая, нам прежде всего необходима железная дорога, и железная дорога, проходящая по кратчайшему направлению во Владивосток; для этого она должна пройти через северную часть Монголии и Манджурии; наконец, дорога эта нужна и в экономическом отношении, так как она подымет производительность и наших русских владений, где она пройдет, и также производительность тех китайских владений, через которые она будет идти. Наконец, дорога эта, вероятно, будет встречена без всякой злобы -- что и оказалось в действительности, -- со стороны Японии, так как путь этот будет, в сущности говоря, соединять Японию со всею Западной Европой, а между тем Япония, как известно, еще ранее и уже давно приобщилась к европейской культуре, по крайней мере к внешней, во всей ее технической части, и, следовательно, дорога эта может быть встречена Японией только благожелательно.

Ли-Хун-Чан, конечно, ставил различные препятствия. Но из разговоров с ним я понял, что он на это согласится, если увидит, что этого желает наш Император. Поэтому я сказало Государю, что было бы очень желательно, чтобы он увидел Ли-Хун-Чана.

Государь принял Ли-Хун-Чана, но принял его почти частным образом, так как в то время об этом приеме совсем не говорилось в официальных органах; весь прием этот прошел незаметно.

Я отлично помню, что перед коронацией был по какому-то поводу выход Государя; ему приносили поздравления в Царскосельском дворце (это было ранее выезда Государя в Москву). Когда приносят поздравления, то все лица, участвующая в этом {48}поздравлении, идут к Государю по очереди, гуськом. И вот, когда я подошел к Императору и когда Государь подал мне руку, то у него засветилось лицо и он мне почти шопотом сказал:

-- "Ли-Хун-Чан у меня был и я ему сказал".

Затем я видел Ли-Хун-Чана и мы с ним обо всем условились и установили следующие начала секретного соглашения с Китаем:

1) что Китайская империя разрешает нам провести железную дорогу по своей территории по прямому пути из Читы к Владивостоку; но устройство этой дороги должно быть поручено частному обществу; Ли-Хун-Чан ни в каком случае не согласился на мое предложение, чтобы дорогу эту строила казна, или чтобы эта дорога принадлежала казне и государству. Вследствие этого пришлось образовать общество Восточно-Китайской железной дороги, которое, конечно, было и до настоящего времени состоит в полном распоряжении правительства, но так как оно числится, как частное общество и, так как все частные общества находятся в ведении министерства финансов, то служащее там не суть чиновники государственной службы, а или же они состоят на равном положении со служащими частных железнодорожных обществ, или же находятся в командировке в частном обществе восточно-китайской железной дороги, подобно тому, как инженеры путей сообщения, находящиеся в ведении министерства путей сообщения, служат в частных железнодорожных обществах Европейской России.

2) Затем, что мы будем иметь под эту дорогу полосу отчуждения, необходимую для железнодорожного движения. В этой полосе отчуждения мы будем хозяевами в том смысле, что, так как эта земля принадлежит нам, то мы можем там распоряжаться, иметь свою полицию, иметь свою охрану, т.е. то, что и образовало так называемую охранную стражу восточно-китайской железной дороги. Но количество земли, отчуждаемое под железную дорогу, будет столько, сколько это необходимо для эксплоатации железной дороги, и вот в этой полосе Россия, т.е. вернее, восточно-китайская железная дорога является хозяином. Окончательное направление железной дороги будет определено по изысканию, но во всяком случае, железная дорога будет проходить более или менее по прямому пути из {49}Читы во Владивосток. Китай не несет никакого риска по сооружению и по эксплоатации этой дороги.

С другой стороны, мы обязуемся защищать Китайскую терpиторию от всяких агрессивных действий со стороны Японии. Таким образом, мы вступаем в оборонительный союз с Китаем по отношению Японии.

Вот сущность тех начал, относительно которых мы договорились с Ли-Хун-Чаном.

Между тем наступило время выезда в Москву на коронацию. Ли-Хун-Чан ухал в Москву со всею своею свитой и чиновниками, которые были к нему приставлены.

Я доложил Государю Императору о результатах моих переговоров с Ли-Хун-Чаном и Государь уполномочил меня переговорить с князем Лобановым-Ростовским, министром иностранных дел.