сэр Гамильтон - Записная книжка штабного офицера во время русско-японской войны

Гамильтон сэр Ян Стэндиш Монтит

Записная книжка штабного офицера во время русско-японской войны

Перевод с английского Б. Семенова

{1}Так обозначены ссылки на примечания. Примечания в конце текста книги.

Аннотация издательства: Русско-японская война (1904 - 1905) за господство в Северо-Восточном Китае и Корее не обойдена вниманием исследователей. Ей посвящены сотни научных трудов и книг. В этом море военно-исторической литературы затерялись оригинальные записки британского военного агента при Первой японской армии генерал-майора сэра Яна Гамильтона. Ему удалось нарисовать обобщающие портреты как японского, так и русского солдата, описать их морально-боевые качества, вытекающие из национального характера. В этом неувядающая ценность мемуаров английского, генерала, ставших библиографической редкостью. Печатаются по изданию 1906 года.

С о д е р ж а н и е

Предисловие

От переводчика

Глава I. Первые впечатления от японской армии

Глава II. Несколько новых знакомств

Глава III. Три приятные черты

Глава IV. Из Токио к Ялу

Глава V. Фенгхуангченг

Глава VI. Позиция на реке Ялу

Глава VII. Сражение на реке Ялу

Глава VIII. Военных агентов развлекают

Глава IX. Китайский генерал делает визит

Глава X. Разговор с генералом Фуджии

Глава XI. Торжество в честь умерших

Глава XII. Наконец в поход

Глава XIII. Дело на передовых постах

Глава XIV. Сражение у <����Достигающего небес прохода>

Глава XV. Чаотао

Глава XVI. Перерыв перед наступлением

Глава XVII. Сражение у Иоширеи

Глава XVIII. Гибельное отступление от Пенлина

Примечания

Предисловие

Трудно передать мирным гражданам Великобритании верную картину этого великолепного и поразительного пережитка героических времен - вооруженного народа. Это затруднение увеличивается еще тем обстоятельством, что военной истории всегда свойственно до некоторой степени вводить в заблуждение читателя.

От только что свершившихся, так сказать, свежеотчеканенных битвой событий нельзя ожидать, чтобы они послужили материалом для хорошо уравновешенного и исчерпывающего все подробности описания. С другой же стороны, настолько же очевидно, что, как только сражение проиграно или выиграно, у всех участников его является стремление так скомбинировать и изменить историю своей деятельности, чтобы в конце концов получилась картина, удовлетворяющая чувству национальной гордости и ложной военной славы. Тогда добросовестному историку уже слишком поздно приниматься за работу. Он может записать отданные приказания и последовавшие передвижения, может построить на этих данных всевозможные остроумные теории, какие только ему придут в голову. Но к уяснению надежд и опасений, которые диктовали эти приказания, духа и способа исполнения произведенных передвижений он потеряет ключ навсегда. По расспросам в день самой битвы еще можно угадать неприкрашенную правду; на следующее же утро она уже начинает облекаться в мундир.

Если излагаемые здесь впечатления и имеют какую-нибудь ценность, то только это потому, что они правдиво передают события, как они казались Первой японской армии в то время, когда ее раненые еще лежали, истекая кровью, на поле сражения. Далее этого они идти и не претендуют.

Вряд ли настало теперь подходящее время для бывшего военного агента составить полный и критический отчет об этой войне, вокруг которой сосредоточилось столько противоположного национального честолюбия. Пока же публике предлагаются эти заметки, моментальные фотографии, мелочи, как бы они ни были названы, в надежде заинтересовать читателей, не затрагивая чувств той или другой заинтересованной великой армии.

Если эти мои надежды оправдаются, то это придаст мне бодрости последовать с Куроки далее через более ожесточенные и кровопролитные столкновения, чем те, которые мною здесь изложены.

Я должен выразить свою особую благодарность капитану Винценту за оказанное им мне содействие. Вряд ли необходимо признать здесь мое чувство долга перед моими любезными хозяевами или другими британскими военными агентами, так как читатель убедится в этом из самого изложения.

Ян Гамильтон

От переводчика

Ввиду чрезвычайно разнообразной номенклатуры местных предметов в Маньчжурии мы признали наиболее соответственным оставить транскрипцию собственных имен оригинала. Читатель, имея под рукой хорошую русскую карту Маньчжурии, легко может найти на ней все названия, встречающиеся в тексте.

Кроме того, мы сохранили в тексте английские меры длины, т. е. милю = 1,509 версты и ярд = 3 футам Б. Семенов

Глава I.

Первые впечатления от японской армии

Британское посольство, Токио, 11ч вечера, 16 марта н. ст. 1904 г. Оторванный от сна тишиной внезапно остановившейся машины, я поднялся в это утро на палубу и увидел, что наш корабль скользил бесшумно и плавно по поверхности моря, как бы привлекаемый магнитом. Мы шли в западном направлении и торжественно приближались к Стране восходящего солнца. Оглянувшись назад, я увидел темно-красный край торжественно поднимавшегося из-за горизонта солнца. Берега залива были нежно-зеленого цвета, как будто из полированного нефрита, и там, где холмы отбрасывали тень на поверхность воды, виднелись, как мелкие пятна, паруса рыбачьих лодок. Все кругом меня казалось мне картиной, выхваченной на мгновение из какой-то волшебной сказки. Наконец я различил Фуджи, гордо возносившего к небу свою снежную неземного, чистейшего белого цвета вершину над кораблями, заливом, городом и над долинами и горами, как бы властвуя над всем окружающим. Неожиданно для самого себя я был внезапно поставлен лицом к лицу с одним из чудес света. Венеция с моря. Бессмертный Тадж (Taj){1}. Неожиданность и восторг, охватившие меня, затронули во мне давно замолкшие струны и невольно вызвали в моем воображении прелестные видения далекого прошлого. Через мгновение я вновь перенесся к реальному настоящему. Прошлого не воскресить, а будущее, казалось, никогда не обещало столько жизни и неизвестных событий. Я прошептал короткую молитву, призывая на себя благословение Провидения. В это время раздался странный, как вся окружавшая меня природа, радостный клич наших японских резервистов. Эти люди были призваны из Гонконга, и им было суждено идти через льды и снега, огонь и кровь во имя преданности императору и любви к родине. Они приветствовали своим кличем конец своего первого переезда.

Мне хотелось бы знать, дана ли человеческой душе способность путем настойчивого и спокойного стремления к чему-либо видоизменять обстоятельства в свою пользу? Не потому ли дела, достигаемые ожесточенной борьбой в конце концов оказываются нестоящими потраченных на их выполнение усилий, а между тем на них уходит лучшая пора жизни.