Джейми Рейди - Как я продавал виагру

Большинство торговых представителей считают, что вот так, в лоб, спрашивать, какие лекарства использует врач, рискованно. Это опасно даже в благоприятных условиях и уж тем более неуместно в переполненном кабинете, к тому же когда врач уже сказал тебе, что ему некогда. Шумная толпа больных детей, их матерей и нянек, казалось, стала еще больше после этих дерзких слов. Во рту у меня пересохло. Я внутренне сжался, готовясь к скандалу.

Но его не последовало. Педиатр вызывающе поднял голову и, прищурившись, посмотрел на Брюса с самодовольной улыбкой: мол, ну-ну, сейчас мы вас пощупаем.

— Да, я об этом думал, — ответил он. — По правде говоря, мне нравится цефцил, а если и это не поможет, тогда назначу биаксин.

Поразительно! Он дал нам крайне ценную информацию, которую можно будет выгодно использовать при следующем визите. Теперь-то нам уж точно пора уходить, мы и так злоупотребили любезностью врача. Или нет? У Брюса загорелись глаза, и он так же самодовольно ухмыльнулся доктору в ответ. Он напал на достойного оппонента и не хотел упускать случая с ним сразиться.

— Интересно, — откликнулся Брюс. Повернувшись ко мне, он произнес:

— Джейми, у тебя есть копия Блока?

Ну, разумеется, есть, Брюс. У меня их тысячи. Я сообразил, что Брюс нарочно не уточняет, что он имеет в виду, так как хочет создать у доктора Джонса впечатление, будто у нас с ним свой, не касающийся остальных разговор, вроде того: «Эй, Джейми, у тебя есть визитная карточка для этого паркетчика?» Я бросил нерешительный взгляд на медсестру доктора Джонса, которая с укоризной глядела на нас с Брюсом. Весь в испарине, я какое-то время рылся в своей сумке, делая вид, что мне трудно найти копию.

Брюс придвинулся ближе к педиатру. Я видел, что он вторгся в его личное пространство, а большинство людей ощутили бы при этом сильный дискомфорт. Я был на грани паники. Нас никто сюда не звал. Нас не просили предоставлять какую бы то ни было информацию. Все было как раз наоборот. Но, несмотря на это, мы никуда не уходили и продолжали мешать врачам работать. Мне стало не по себе, как девятилетнему ребенку, который смотрит канал Adult Swim. [21] Adult Swim — популярный мультипликационный канал для взрослых.

Взяв у меня копию статьи, Брюс положил ее поверх карточки больного, которую врач изучал перед нашим вторжением. Указывая на исследование, он объяснил:

— Как видно из данных доктора Блока, цитромакс обеспечивает как раз ту эффективность лечения, которая нужна вам и вашим пациентам…

Педиатр, как ни странно, задержал взгляд на статье. Через пару минут он, однако, возразил:

— Все это так, но что вы скажете о побочных эффектах со стороны желудочно-кишечного тракта, вызываемых приемом данного класса препаратов?

Брюс опять повернулся ко мне и поинтересовался, нет ли у меня случайно сокращенного варианта рекламного каталога или краткого описания всех образцов, входящих в нашу главную опись. Как и копий исследования доктора Блока, этого добра у меня было предостаточно. Я тут же передал Брюсу рекламный каталог, с помощью которого он продемонстрировал педиатру незначительность побочных эффектов цитромакса. Тогда доктор Джонс высказал другой аргумент против нашего лекарства. На этот раз, как заправская операционная сестра, я в самое время передал своему хирургу рекламный скальпель: он даже не успел меня об этом попросить.

В моем мозгу безжалостно тикали внутренние часы. Я чувствовал, что мы слишком долго здесь пробыли. Но поединок все не заканчивался. Они бились, как Ма-кинрой и Бьорн на Уимблдонском турнире, не желая уступать друг другу. Наконец педиатр дрогнул.

Лицо доктора Джонса налилось краской. Он посмотрел прямо в глаза Брюсу.

— Когда я проходил ординатуру в военно-морском госпитале (цитромакс в виде раствора для детей начал выпускаться только сейчас, однако в виде капсул для взрослых он продавался уже два года), цитромакс стоил дороже всех остальных антибиотиков, и я поклялся больше никогда его не использовать! — вскричал он, для убедительности хлопнув рукой по столу. Игра окончена. Брюс изобразил на лице раскаяние.

— А знаете, доктор Джонс… Доктор Джонс не знал.

— Вы правы, — сказал Брюс, и непонятно, кто в этот момент был в большем шоке. — Компания Pfizer действительно устанавливала на цитромакс завышенную цену, когда этот препарат только появился на рынке, и мы за это поплатились. Однако затем мы прислушались к рыночным сигналам и снизили цену наполовину, так что теперь, — тут он не глядя протянул руку в мою сторону, и я быстро подал ему рекламный каталог, в котором приводилась наглядная разбивка по ценовым категориям и демонстрировались ценовые преимущества нашей продукции над лекарствами конкурирующих производителей, включая вышеупомянутые цефцил и биаксин, — цитромакс стал самым доступным для ваших пациентов препаратом.

Доктор Джонс разыграл свою лучшую карту, а Брюс побил ее козырем.

Итак, можем ли мы рассчитывать, что следующим своим десяти пациентам со средним отитом вы выпишете цитромакс?

Ладно, ладно, — сдался раздраженный педиатр. — Я это сделаю! А теперь проваливайте и дайте мне наконец осмотреть пациентов.

Доктор Джонс вскоре стал большим поклонником цит-ромакса: только три врача в моем районе выписывали это лекарство в большем количестве.

Меньше чем за шесть минут Брюс показал мне на деле, что это такое — «дожимать клиента». Он вызвал у оппонента заинтересованность, отстоял свою позицию, отбился от всех его аргументов и в нужный момент нанес решающий удар. Я будто наблюдал за большой белой акулой, которая была в своей стихии: бесстрашная, безжалостная и непотопляемая, — захватывающее зрелище!

Но я, напротив, ушел оттуда весь мокрый, с сухостью во рту и спазмами в желудке. Все эти физические признаки свидетельствовали о моем стеснении. Мне было неудобно отвлекать занятого врача и, по сути дела, открыто спорить с ним на глазах у тридцати человек. В тот момент я понял, что никогда не смогу плавать с акулами.

Однако это открытие не подвигло меня на поиски другой профессии, которая была бы менее нервной или больше способствовала моему личностному развитию. Я достаточно хорошо себя знал, чтобы понимать: я не испытываю даже затаенного желания делать карьеру в общепринятом смысле этого слова. К профессиональной самореализации я тоже не стремился. Попросту говоря, мне хотелось лишь одного: получать как можно больше удовольствия. За короткое время работы в компании Pfizer я успел сообразить, что служебная машина, оплата представительских расходов и возможность спать каждый день до десяти утра (об этом речь еще впереди) — неплохая основа для воплощения в жизнь моего замысла: получения максимального удовольствия от работы.