Федор Раззаков - Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне

Поскольку работать вполсилы он не умел, а здоровье у него уже было не богатырское, спустя несколько дней после его включения в работу Высоцкий вновь почувствовал себя плохо. Как результат: 16 февраляего положили в Склиф с подозрением на инфаркт. К счастью, этот диагноз не подтвердился, однако врачи настоятельно порекомендовали артисту сбавить обороты своей деятельности. Иначе, сказали, труба. Артист обещал прислушаться к этим рекомендациям. В больнице он пробыл три дня.

В воскресенье, 22 февраля, поздно вечером (в 22.00), в Театре на Таганке шел спектакль «Антимиры». Как вспоминает В. Смехов, представление прошло на самом высоком уровне: даже Высоцкий, который еще не успел оправиться от болезни, играл на пике вдохновения. После спектакля в кабинет Любимова заглянул скульптор Эрнст Неизвестный. Выразил восхищение увиденным и тут же с грустью сообщил, что вынужден эмигрировать за границу. А чтобы у хозяина кабинета осталась хоть какая-то память о нем, тут же набросал на куске ватмана рисунок.

Отметим, что еврей Неизвестный, как и большинство его соплеменников, местом проживания выберет не Израиль, а США, поскольку там во-первых, было безопаснее, и во-вторых — можно было найти подходящую его профилю работу. А вообще в том 74-меврейская эмиграция из СССР несколько сбавит свои обороты — из страны уедет 20 тысяч человек (в прошлом году таковых было 35 тысяч). Как отметят тогда многие налюдатели, чем шире распахивались ворота выезда, тем меньше еврейского становилось в потоке отъезжантов. Это уже были не те «идеалисты», которые ехали «помогать Израилю». Теперь их сменили «рационалисты» — те, кто готов помочь Израилю, но не сближаясь с ним, так сказать, на расстоянии. Эти люди оседали в Европе или в США и уже оттуда помогали Израилю, как материально (деньгами), так и идеологически (шумя по поводу «советского антисемитизма»). Как напишет чуть позже А. Солженицын:

«Итак, поток просто — массовый побег от трудной советской жизни в легкую западную, по-человечески вполне понятный. Но в чем же тогда „репатриация“? и в чем „духовное превосходство“ тех, кто решился на выезд из „страны рабов“? Советские евреи, добившиеся эмиграции, в те годы звонко возглашали: „Отпусти народ Мой!“. Но это была — усеченная цитата. А в Библии сказано: „Отпусти народ Мой, чтоб он совершил мне праздник в пустыне“. Но что-то много отпущенных поехали не в пустыню, а в изобильную Америку…».

Но вернемся к хронике событий начала 76-го.

Днем 24 февраляВысоцкий выступил с концертом в одном из столичных НИИ. А вечером играл в «Жизни Галилея». Как пишет В. Смехов: «Высоцкий на служебном входе собирает оброк с поклонников. Это всегдашняя обаятельная декорация Володи при служебном входе: цветы, рулоны, книги, конверты, бутылки и т. п. Он полусумрачно (чтоб не обнаглели) благодарен…»

А в Москве в те дни проходит очередной съезд КПСС — 25-й по счету. Распорядок дня делегатов высшего форума коммунистов выглядел следующим образом: утром и днем они проводили в КДС, слушая прения по докладу Брежнева, а вечером их вывозили на различные культурные мероприятия. Так, в пятницу, 27 февраля, несколько сот депутатов погрузили в «Икарусы» и повезли в Театр на Таганке, на спектакль «Гамлет». Руководство театра и актеры находятся в нервном возбуждении, поскольку понимают: стоит где-нибудь допустить промах — и театр могут ожидать новые неприятности. А тут как назло у главного исполнителя — Высоцкого — болят почки, да еще он неудачно рванул паховую мышцу. Но роптать бесполезно — замены-то нет. В итоге спектакль был отыгран нервно, однако делегаты-зрители остались довольны увиденным.

Вообще это было характерное для тех времен событие: чтобы делегатов партийного съезда привезли не в благонадежный театр, а именно «Таганку» (фрондерский театр), и не на какой-нибудь патриотический спектакль (вроде «А зори здесь тихие…»), а именно на «Гамлета», где под «Данией-тюрьмой» подразумевался тот самый Советский Союз, который съездовские делегаты должны были всячески восхвалять. Однако на дворе была разрядка и высшее советское руководство в целях развития плюрализма и демократии готово было идти и на такого рода эксперименты. Естественно, что сами артисты (да и многие делегаты) относились к подобным играм с иронией, поскольку большой веры в «светлое будущее» у них не было. Было лишь ощущение некой игры, в которую обе половины советской элиты (партноменклатура и интеллигенция) продолжали играть, дабы у общества создавалось впечатление, что наверху все в порядке, все путем.

Тем временем начало весны принесло Высоцкому приятное известие. В течение нескольких недель он пребывал в неизвестности относительно того, разрешит ему ОВИР или нет выехать в ближайшее время во Францию. А выехать ему, ох, как хотелось: измученный событиями последних месяцев донельзя (скандалы в театре, на съемочной площадке, болезни и прочая, прочая), он рассчитывал хотя бы за границей отдохнуть и развеяться — они с женой намечали совершить круиз на теплоходе. Но ОВИР, как будто специально, тянул с ответом. И вот, когда уже казалось, что положительного ответа им не дождаться, случилось чудо: 2 марта«добро» на выезд было получено. У обоих как гора с плеч свалилась.

Кроме этого, для Высоцкого начало марта ознаменовалось еще одним приятным событием: с 1 мартана экраны столичных кинотеатров вышел очередной фильм с его участием — «Единственная» Иосифа Хейфица. В нем Высоцкий играл небольшую роль руководителя хорового кружка и исполнял песню «Погоня» («Во хмелю слегка…»). Не будет преувеличением сказать, что во многом именно присутствие Высоцкого подогревало интерес зрителей к фильму. На многих афишах к «Единственной» имя Высоцкого специально было выведено крупными буквами. В итоге эта мелодрама соберет весьма внушительную кассу: ее посмотрит 33,1 миллиона зрителей (лидер проката «Табор уходит в небо» наберет 64,9 млн).

5 мартазавершил свою работу XXV-й съезд КПСС. В тот день состоялось его последнее заседание, после чего собрался Пленум ЦК КПСС, который избрал новый состав Политбюро. В него вошли практически все члены старого, за исключением одного человека — Дмитрия Полянского. Его сняли с поста министра сельского хозяйства и вскоре отправили послом в Японию. Как мы помним, дочь Полянского Ольга была тогда супругой актера Театра на Таганке Ивана Дыховичного, у которого одно время жили Высоцкий с Влади. В тот день, когда Полянского вывели из Политбюро, они тоже были у них. Вот как об этом вспоминает М. Влади:

«Обед, поданный в восхитительном фарфоровом сервизе эпохи Екатерины II, действительно ни в чем не уступал царскому: голуби в сметане, икра и самые тонкие закуски. Нам всем было грустно: во-первых, приходилось расставаться, но главное, в то утро наша подруга сообщила нам с искаженным лицом: „Мой отец освобожден от должности и выведен из состава Политбюро“.