Виктор Прудников - Катуков против Гудериана

О незначительных потерях свидетельствует и Гудериан. 5 сентября Гитлер посетил его корпус. На вопрос о потерях генерал назвал две цифры: 150 убитых и 700 раненых. Командир корпуса хотел, конечно, похвастаться перед фюрером, показать результаты своей «работы». Он провез его по местам боев у городов Шветц (Свеце) и Грауденц (Грудзенз). Глядя на уничтоженную польскую артиллерию, Гитлер спросил: «Это сделали, наверно, наши пикирующие бомбардировщики?» Гудериан ответил: «Нет, наши танки».

Во время поездки Гудериан демонстрировал 3–ю танковую дивизию, ее 3–й разведывательный батальон, в котором служил его младший сын Курт. Тут же, в 35–м танковом полку, находился и старший сын Гейнц Гюнтер, полковой адъютант.

Гитлер интересовался также техническими возможностями танков «Т—III» и «Т—IV». Гудериан отмечал, что новые танки показали себя в походе вполне нормально, но высказал свои замечания относительно увеличения лобовой брони и удлинения ствола пушек с целью повышения дальнобойности стрельбы и пробивной способности снарядов.

14 сентября Гудериан подошел со своим корпусом к крепости Брест. Взять с ходу ее не удалось: поляки упорно оборонялись. Крепость держалась три дня даже после мощного артиллерийского обстрела. Только 17 сентября остатки гарнизона Бреста покинули крепость и переправились на западный берег Буга. Здесь, в Бресте, Гудериан получил информацию о том, что русские с востока совершают встречный наступательный марш.

О том, как встретились передовые части Красной Армии с корпусом Гудериана, уже говорилось. Встречу излагал начальник оперативного отдела штаба Белорусского военного округа Л.М. Сандалов. А вот как ее описывает Гудериан: «В качестве вестника приближения русских прибыл молодой русский офицер на бронеавтомобиле, сообщивший нам о подходе их танковой бригады. Затем мы получили известие о демаркационной линии, установленной Министерством иностранных дел, которая, проходя по Бугу, оставляла за русскими крепость Брест; такое решение министерства мы считали невыгодным. Затем было установлено, что район восточнее демаркационной линии должен быть оставлен нами к 22 сентября. Этот срок был настолько коротким, что мы даже не могли эвакуировать наших раненых и подобрать поврежденные танки. По—видимому, к переговорам об установлении демаркационной линии и о прекращении военных действий вообще не был привлечен ни один военный». [12] Гудериан Г. Указ. соч. С. 112.

Гудериан говорит еще об одном важном моменте — прощальном параде, после которого германские войска покидали Брест: «В день передачи Бреста русским в город прибыл комбриг Кривошеин, танкист, владевший французским языком; поэтому я смог легко с ним объясниться. Все вопросы, оставшиеся неразрешенными в положениях Министерства иностранных дел, были удовлетворительно для обеих сторон разрешены непосредственно с русскими. Мы смогли забрать все, кроме захваченных у поляков запасов, которые остались русским, поскольку их невозможно было эвакуировать за столь короткое время. Наше пребывание в Бресте закончилось прощальным парадом и церемонией с обменом флагами в присутствии комбрига Кривошеина».

Вскоре военные действия в Польше закончились, и штаб Гудериана был переведен в Берлин. Можно было, как всегда, подвести итоги боев. Генерал пришел к убеждению, что его войска выдержали испытание и полностью оправдали себя, а «затраченные на их создание усилия окупились».

Старания Гудериана были вознаграждены. В конце октября 1939 года он в числе 24 офицеров и генералов получил Рыцарский Железный крест. Железным крестом 1 и II класса был награжден и его старший сын. Так что тщеславие танкового генерала было вполне удовлетворено. Генерал нужен был фюреру, фюрер — генералу. Впереди столько дел, а ближайшая цель — Франция и Англия.

Первоначальный план похода в Западную Европу окраски не имел, был бесцветным, поименован как приказ № 6. В нем указывалось, что войска вермахта должны вести наступление через Бельгию и Голландию, где французы не ожидают удара. Начало военных действий намечалось на 12 ноября 1939 года. В дальнейшем сроки переносились, как утверждают историки, 14 раз. Вначале главное командование сухопутных войск, подгоняемое фюрером, хотело использовать старый «План Шлиффена». Это был план ведения войны на два фронта — против Франции и России, разработанный генерал—фельдмаршалом Альфредом Шлиффеном в период Первой мировой войны. Суть его заключалась в том, чтобы, применив охват обеих флангов боевых порядков противника, окружить его и уничтожить.

План, однако, устарел, и многие генералы относились к нему скептически. Гудериан, хотя и считал фельдмаршала «благородным, умным человеком с холодным, саркастическим умом», нового в его плане ничего не нашел, поэтому, как он выразился, «очень скоро мысль стала работать в другом направлении».

Более привлекательным и реальным выглядел оперативный план разгрома Франции, разработанный генералом Эрихом фон Манштейном. Историки отмечали, что этот план являлся «плодом неистощимого ума» генерала.

Что же в нем было такого особенного, что привлекло внимание многих военных специалистов? Даже Гитлер им заинтересовался. Правда, фюрера отнести к военным специалистам можно с большой натяжкой, но общие детали военных операций он, несомненно, схватывал.

Манштейн предлагал пройти крупными бронетанковыми силами через Люксембург и южную часть Бельгии к «линии Мажино», прорвать у Седана ее укрепления и устремиться к центру Франции — Парижу.

Познакомившись с планом Манштейна, Гудериан нашел, что он вполне осуществим, стоит лишь проработать отдельные детали, определить сроки военных действий.

План разгрома Франции — это очередной план агрессии. Гудериан всегда утверждал, что его участие в агрессивных войнах сводилось лишь к выполнению приказов высшего командования, что его роль в разработке планов нападения на другие страны незначительная. Ведь генеральный штаб до 1938 года планировал только оборонительные войны, и лишь с приходом Гитлера, «политического руководителя государства, вопреки советам старых солдат, генеральный штаб был вынужден работать в другом направлении».

Стало быть, и он, Гудериан, тоже стал работать «в другом направлении». Вот он уже во время военной игры в Кобленце 7 февраля 1940 года, в присутствии Гитлера, не под давлением, а по собственному рвению, предлагает дополнить план Манштейна, определяя конкретные сроки наступления: «…на пятый день кампании начать наступление крупными танковыми и моторизованными силами с целью прорыва обороны на р. Маас у Седана и дальнейшего развития наступления в направлении на Амьен».