Виктор Прудников - Катуков против Гудериана

Сорок пять минут Гитлер убеждал присутствующих в том, что обстановка на Восточном фронте благоприятствует наступлению, что германская армия в состоянии выполнить поставленную перед нею задачу и захватить инициативу в свои руки. Он апеллировал к довольно важному аргументу — появлению в армии новых видов вооружений, в первую очередь танков «тигр» и «пантера», штурмовых орудий.

Гитлеру и Цейтцлеру возражал Модель, и тоже не менее аргументированно. Он доказывал пагубность наступления под Курском. Располагая подробной информацией о подготовке Красной Армии к обороне (данные аэрофотосъемок), командующий 9–й армией говорил, что русские отвели главные силы танковых и механизированных соединений с выступающих вперед позиций, в свою очередь усилили артиллерию и противотанковые средства. В такой ситуации лучше следовать другой тактике, а еще лучше — отказаться от наступления вообще.

С Моделем был солидарен и командующий группой армий «Юг» Манштейн. Он заявил, что наступление могло быть успешным, если бы началось в апреле. Теперь же время упущено.

После выступления Клюге дошла очередь до Гудериана. Вот что он сказал: «…наступление бесцельно; наши только что подтянутые на Восточный фронт свежие силы при наступлении по плану начальника генерального штаба будут снова разбиты, ибо мы наверняка понесем тяжелые потери в танках. Мы не в состоянии еще раз пополнить Восточный фронт свежими силами в течение 1943 года». [175] Жуков Ю.А. Укрощение «тигров». М., 1961. С. 7–8.

И все—таки решение о наступлении было принято. Оно началось 5 июля 1943 года. Перед наступлением, как стало известно позже, немецким солдатам был зачитан приказ Гитлера, в котором говорилось:

«С сегодняшнего дня вы становитесь участниками крупных наступательных боев, исход которых может решить войну.

Ваша победа больше чем когда—либо убедит весь мир, что всякое сопротивление немецкой армии в конце концов все—таки напрасно… Мощный удар, который будет нанесен советским армиям, должен потрясти их до основания… И вы должны знать, что от успеха этого сражения зависит все». [176] Попель Н.К. Герои Курской битвы. М., 1971. С. 30.

5 июля Катуков получил приказ Военного совета Воронежского фронта: «К 24.00 5.07.43 г. два корпуса выдвинуть на второй оборонительный рубеж 6–й гвардейской армии и прочно занять оборону: 6–й танковый корпус — на рубеже Меловое, Раково, Шепелевка; 3–й механизированный корпус — на рубеже Алексеевка, Яковлево; 31–й танковый корпус — расположить в обороне на рубеже Студенок, совхоз «Сталинский», Владимировка, Орловка.

Штаб армии — Зоринские Дворы.

Задача:

1. Ни при каких обстоятельствах не допустить прорыва противника в направлении Обоянь. Быть в готовности с рассветом 6.07 перейти в контрнаступление в общем направлении на Томаровку.

2. Танки в обороне закопать и тщательно замаскировать.

3. Потребовать от войск максимального напряжения для выполнения поставленной боевой задачи…» [177] ЦАМО, ф. 299, оп. 3070, д. 217, л. 70.

Прочитав приказ, Катуков не поверил своим глазам. Разве можно говорить о контрнаступлении на второй день битвы? Противник накопил огромные силы, у него численное превосходство в танках, причем «тигры» из своих 88–миллиметровых пушек могут поражать наши танки с расстояния в два километра, в то время как «тридцатьчетверкам» сподручнее наносить удар из засад, бить по бортам с 400–500 метров, но только не в лоб.

— Торопится командование фронта, — сказал командарм, показывая приказ Попелю. — Как же тут быть?

Член Военного совета нахмурился, неопределенно пожал плечами. Комиссар есть комиссар. Он всегда сторонник выполнения любого приказа. И на этот раз Николай Кириллович изрек в своей традиционной манере:

— Приказы в армии не обсуждаются.

— Все так, — согласился Катуков. — И все же я намерен высказать командованию фронта свои соображения о том, что наносить контрудар преждевременно. А приказ будем выполнять.

Учитывая решение командующего фронтом, с которым все же удалось переговорить, прежде чем отдать приказ о передислокации войск, Катуков решил поставить в первом эшелоне 6–й танковый и 3–й механизированный корпуса, во втором — 31–й танковый.

На первый взгляд, казалось бы, целесообразнее поставить в первый эшелон два танковых корпуса, они посильнее, чем танковый и механизированный. Однако командарму пришлось исходить из того, что 31–й танковый корпус полностью сформировать не удалось, по огневой мощи он уступал полнокровным корпусам. Кроме того, еще раньше в помощь соединениям 6–й гвардейской армии было выделено из состава 3–го механизированного корпуса две танковые бригады, гаубичный и артиллерийский полки, два гвардейских минометных полка. [178] «Курская битва». Воронеж, 1982. С. 168. Они уже были втянуты в бой. Чтобы отозвать их обратно, об этом не могло быть и речи.

После войны некоторые танковые начальники, в том числе и П.А. Ротмистров, ставили в вину Катукову то, что он на Курском выступе неудачно построил 1–ю танковую армию. Вместо обоих (6–го и 31–го) танковых корпусов поставил в первый эшелон 6–й танковый и 3–й механизированный корпуса.

«Не следовало ставить мехкорпус в первом эшелоне, — писал Павел Алексеевич. — Полностью подготовленный, укомплектованный личным составом и техникой, он все же уступал танковому корпусу по количеству боевых машин, а также в маневренности и силе удара.

3–й механизированный корпус имел пять бригад, в том числе одну танковую, если бы наступал во втором эшелоне, мог бы под прикрытием танковых корпусов развернуться на выгодном рубеже и успешно отражать танковые атаки противника, а с подходом резервных соединений фронта — окончательно остановить врага». [179] Ротмистров П.А. Стальная гвардия. М., 1984. С. 204–205.

Как бы ни складывались обстоятельства, противник вскоре столкнулся с непреодолимой преградой — корпусами 1–й танковой армии, стеной стоявшими на его пути.

К ночи все соединения, пройдя по 35–40 километров, заняли исходное положение с готовностью наступать: 6–й танковый корпус — на Меловое, Васильевку, Дмитриевку, Раково, Красный Починок, Бутово, Томаровку, Алексеевку, Казацкое; 3–й механизированный корпус с рубежа обороны Шепелевка, Луханино, Сырцово, Яковлево делал все возможное, чтобы не допустить прорыва противника на Обоянь; 31–й танковый корпус — на Ивню, Меловое, Дмитриевку, Круглик, Раково, Бутово, Томаровку, Яковлево, далее вдоль шоссе на Белгород. [180] ЦАМО, ф. 299, оп. 3070, д. 5, л.л. 36–37.

К этому времени противник продвинулся на отдельных участках на 4–10 километров, потеснив части 6–й гвардейской армии. Командующий 4–й немецкой танковой армией генерал Готт готовился ввести в бой свой резерв — два танковых корпуса — 48–й и танковый СС, чтобы захватить переправы на реке Псел в районе Обояни и севернее Кочетовки. [181] ЦАМО, ф. 299, оп. 3070, д. 214, л. 71.